– Держи, узбек! – входя, сказал Борис, протягивая мне цветы.

– Спасибо, – расплылась я в улыбке.

Надо сказать, что у меня какие-то сложные отношения с цветами. Да, я их, конечно же, очень по-женски люблю. Но очень выборочно! К примеру, я терпеть не могу сложносочиненных бизнес-букетов, а больше всего на свете я ненавижу цветы, выкрашенные косожопыми флористами в неестественные цвета. Для меня нет ничего ужасней синих роз!

Судя по уже двум Бориным букетам, он дружил с мозгом и не поощрял экспериментов с природой.

– Боря, очень красивые капусты, спасибо! – еще раз сообщила довольная я и отправилась искать капустам вазу.

– Маруся, я придумал тихонько посидеть у меня на балконе с глинтвейном, что скажешь? – спросил Борис.

– Знаешь, по-моему, отличная идея, я немного устала, да и ты, думаю, а учитывая завтрашний утренний подъем – буйство нам не нужно. А вкусно ли ты варишь глинтвейн? Вдруг ты его кипятишь или яблоки не кладешь?

– Собирайся уже, пошли, – сказал Борис.

Рабочий вторник начался с совещания у Скалича. Я была ему крайне благодарна за сокрытие некоей дружественности, образовавшейся между нами ввиду совместных выходных. Федор вел себя ровно и, таким образом, сохранял нужную нам с ним рабочую атмосферу. Мы с Горенко знакомили коллег с наработками материала. Совещание было расширенным, нужно было озвучить концепцию, за которую предстояла «битва». Общий затык находился в области предмета, стимулирующего покупку нашего «хозтовара». Меня осенило ровно в момент, когда Курбатов говорил о том, что женщины, покупающие продукт, не принцессы.

– Понимаете, наша покупательница, она либо сама сует вещи в стиральную машину, либо, что еще понятней, стирает без машины. У нас нет гламурья, они вообще не знают, что такое порошок. А вот под нашими женщинами, т.е. ниже по лестнице – те, кто тоже пользуется продуктом, но дешевым. По большому счету – и наш, и тот, дешевый, стирают.

– Нам надо, чтобы наш не только стирал, а радовал, – сказала маркетолог, девочка Лена, которую я уже с трудом выносила за дебилизм.

– Радовал? Это как, Лена? Радостный порошок – это сильно! Надо приложить к нему фальшивую стодолларовую купюру со слоганом: «Сегодня в Вашем клубе будут танцы», – встряла я.

Половина собрания прыснула, Скалич старался сдержать улыбку.

– Коллеги, вернемся к мотивации. Если я не ошибаюсь, клиенту до жути полюбились резиновые перчатки, не так ли? – спросила я Женю, который знал о клиенте все, включая кличку клиентской собаки.

– Да, они не хотят с ними расставаться, говорят, что от перчаток продажи дернулись, – вяло отозвался Женя.

– Женя, не дипрессуй. Перчатки будут! Я предлагаю сделать их чуть длиннее и перфорировать под кружева. Нашим теткам в основном 45, остальные – около, так что все въедут.

Повисла пауза. Все, включая Горенко, уставились на меня. Сидящая справа Кепкина быстро рисовала резиновую перчатку, пробитую дырочками.

– Слушайте, это круто! Я под эти дырочки с китайцев еще и цену собью – это же минус резины сколько-то, – сообщил главный по сувенирке.

– Это очень круто, потому что целевая переводится в принцессы, причем беззатратно! – сообщил Женя.

– Женя, дай пять! Ты все понял! «Золушку» юзать не будем, но бал устроим. Без затрат не обойтись – думаю, стоит сшить мешочков для стирки – тоже в халяву, но продукт продавать прямо в них. То есть, без ребрендинга, просто спрячем привычный продукт в сам подарок. Пожалуйста, помогите оценить, насколько это прокатит. Лена, что скажете? – обратилась я к маркетологу.

– Ой, я прямо так не могу, но кажется, хорошо, – отозвалась нудная Лена.

– Тогда по местам? – спросила я, глядя на Скалича.

– По местам! И, Марина, с перчатками, думаю, это в «яблочко», – отозвался Скалич.

В этот день моим досталось больше обычного, нужно было хотя бы определиться по картинкам. К нам забегали встревоженные сувенирщики с риторическими вопросами типа:

– А сколько дырочек нужно пробивать? А в какой последовательности? А плотность резины сохраняем?

– Послушайте, рисунок Кепкина вам сделает, а в остальном мы – креатив, продакшн – это не к нам, – парировала Горенко.

– Вам хорошо, напридумываете, а мы – корячься, – ворчали менеджеры.

Вечером, включив ноут, я обнаружила четыре письма, среди которых одно – от Марка. Письмо было коротким.

«Клава, привет! Полагаю, адаптационный период прошел, пора бы выйти из норы. Марк».

Я набила ответ: «Марик, через пару недель приеду на выходные, поговорим. Я».