И по ту, и по эту сторону оврага располагались загоны. В одном из них, в том, что был ближе к нам, овцы сгрудились в плотную толпу возле самого забора и возбужденно блеяли, а в противоположной стороне лежали на земле две мертвые овцы. Рядом с ними мы увидели женщину в ночной рубашке, которая ничком растянулась на траве, не двигаясь и не реагируя на наше довольно шумное появление.

Соня ахнула и с криком: — «Мама!», — перепрыгнула через забор и помчалась к лежащей на земле женщине. За нею устремился профессор, легко обогнал девушку и первым склонился над распростертым телом.

Когда профессор перевернул Еву с живота на спину, то оказалось, что женщина превратилась в такое же отвратительное существо, каким была Вайолетт Мортон в моей спальне. Лицо ее было вымазано кровью — и рот, и щеки. Даже пышная грудь Евы покрылась красным цветом. Миссис Фостер громко посапывала и причмокивала губами — она спала.

Соня села на землю рядом с матерью и беспомощно посмотрела на профессора. Альфред Мейсен в это время сосчитал пульс на руке Евы, потормошил ее немного, но она не проснулась. Потом профессор оттянул ей веки и осмотрел глазные яблоки. Зрачков не было видно — они закатились вверх, а белки глаз стали розовыми.

Профессор решительно выпрямился и сказал Соне:

— Мисс Складовски, я попытаюсь помочь вашей маме, но сделать это я смогу только в поместье. Мы сейчас же перевезем миссис Фостер в Мейсен Мэнор.

— Да вы что? С мамой произошло что-то неладное, вы же видите — она заболела! Мне придется сейчас же вызвать скорую помощь.

— Если вы сделаете это, то больше никогда не увидите вашу маму.

— Я не понимаю..., — Соня уставилась на профессора, потом с мольбой в глазах посмотрела на меня.

Не успела я открыть рот, как меня опередили — прозвучал голос Эллинор:

— Тебе нужно послушаться профессора Мейсена, Соня.

Я была такого же мнения:

— Да, Соня, другого выхода нет. Если кто-то и может помочь Еве, то только профессор Мейсен и Марк.

— Но я не понимаю, что случилось с мамой. Она что, пила овечью кровь? Это и правда сумасшествие какое-то!

Соня заплакала и села на землю, закрыв лицо руками. Потом девушка затихла и подозрительно посмотрела на меня.

— Энни, по телефону ты спрашивала меня о бутылке с водой. Позже я нашла ее. Она лежала под комодом и была пуста. Скажи, Энни, моя мама заболела из-за той воды? Объясни мне, как в мамину комнату попала чертова бутылка, и откуда ты об этом знаешь?

Марк пришел мне на помощь:

— Соня, все это сейчас не важно. Мы теряем время, а твоей маме нужна срочная помощь. Чем позже мы начнем, тем меньше шансов вернуть ее к нормальной жизни.... Если это вообще возможно сделать..., — добавил он тихо, отвернувшись, чтобы девушка не услышала его.

Но Соня продолжала смотреть на меня с выжидательным выражением, требуя объяснений. Мне ничего не оставалось, как переадресовать вопрос Эллинор.

— Не могла бы ты сама..., — начала я, но меня перебил профессор:

— Мисс Складовски, произошла страшная ошибка и ваша мама, по всей вероятности, случайно приняла экспериментальное лекарство, которое сейчас проходит самые первые проверки и тесты. Это препарат нового типа и его побочные эффекты очень опасны — они влияют на психику человека. Это пока все, что я могу сказать.

Альфред Мейсен снова склонился над Евой, а Марк сказал Соне:

— Должен добавить, что Энни никак не связана с этим делом. Про бутылку с экспериментальным препаратом она узнала лишь за миг до того, как позвонила тебе.

Движением глаз Марк дал мне понять, что хочет поговорить со мной наедине. Мы отошли в сторону и он объяснил:

— Не подумай, Энни, что мы с Альфредом покрываем поступки Эллинор из симпатии к ней.

— «Именно так это и выглядит», — мелькнула у меня мысль, но я не решилась ее озвучить.

— Подумай сама, любимая, можно ли рассказать Соне правдивую историю про бутылку со средством, созданным Бакли? Это означало бы раскрытие чуть ли не всех наших тайн, — Марк подумал и уточнил, — Соня — это не тот человек, кому я готов доверить важные сведения.

Я обернулась и увидела, что Эллинор обняла за плечи Соню Складовски, что-то внушает ей, глядя девушке в глаза и энергично кивая головой.

— Что же будет с Алексом?, — вспомнила я вслух о младшем ребенке Евы, — придется помочь Соне заботиться о братике.