"И что выбрать?" Свою любимую чистую душу простой девочки с повышенной самооценкой? Или не менее любимое тело, обладавшее выдающимися мужскими достоинствами? Имеется в виду блестящее владение смертоносными боевыми искусствами.

"Кажется, этот вопрос мучает меня весь год с того памятного дня, как я очутился в этом мире. Все же теперь, наверное, я Алекс или Александр. Убийца с тонкой душой Саши Дрейк."

Решив для себя один из главных вопросов, юноша открыл глаза: "Теперь надо понять, где я?"

Над головой низко навис каменный потолок, сквозь гул в голове в уши вползает неумолчный шум моря. Вспомнились картины ночного шторма. Потерявшее управление судно, плясавшее на исполинских волнах, острые скалы в кровавом блеске молний. Карниз, куда его забросили волны, узкая расщелина. Значит, это земля, ну, а что она собой представляет, придется узнать попозже, когда вернутся силы.

Изборожденное морщинами лицо "голубоватого" старика, поднесшего к его губам бурдюк с обычной холодной водой. Причем сей оттенок ему предавал отнюдь не цвет кожи. На дядечке не было ничего кроме кокетливой белой юбочки, большого кулона на цепочке, делавшей честь любому "правильному пацану из лихих 90х", парика с густыми мелкими кудряшками и дизайнерских сандалий, а вокруг водянистых глаз ясно различались следы краски.

Когда старик поцеловал его в лоб, у Александра мелькнули весьма нехорошие мысли, которых он потом очень стыдился.

Усевшись потурецки возле его ложа, он чтото проговорил. Потом положил ладонь себе на узкую грудь.

– Энохсеткратуапатер.

Юноша догадался, что старик решил представиться. Давно пора. Алекс попытался добросовестно повторить эту галиматью.

Собеседник сморщился и замахал руками, украшенными браслетами.

– Энохсет! – он ткнул себя пальцем в грудь. Потом указал на Александра, явно спрашивая его имя.

– Алекс, – представился юноша и, закрыв глаза, подумал: "Вот и познакомились".

Чуть оклемавшись, Александр с удивлением заметил, что ухаживает за ним один и тот же человек. Старик кормил парня изюмом и протертыми яблоками, поил мясным бульоном и виноградным вином. Сам выстирал его загаженную одежду никак не выказывая брезгливости. Алекс стал думать, что попал к какомуто отшельнику? Или Энохсет его прячет по какимто одному ему ведомым причинам? Не мешало бы выяснить и это.

Очнувшись на второй или на третий день Александр не нашел старика в пещере. Чувствуя жгучую резь в мочевом пузыре, он решил больше не мочиться в постели и самостоятельно выбраться из пещерки. Цепляясь за осклизлые камни, юноша сел, ощущая сильнейшее головокружение. Отдышавшись, попробовал подняться на ноги, но сил не хватило, и он звонко шлепнулся задницей.

– Придется вспомнить детство, – пробурчал Александр, становясь на четвереньки.

Выбравшись из расщелины, он поднял голову. Над ним поднимался невысокий крутой обрыв, поросший по краям клочками зеленой травы. На скалистом уступе чернела небольшая кучка пепла и углей. Карниз полого поднимался вверх, постепенно сужаясь и исчезая совсем на полпути к вершине. Другой его конец уходил под воду. Отдав дань природе, Алекс уселся, свесив ноги вниз, и окинул взглядом окрестности. Прямо перед ним неспешно колыхалась бескрайняя водная гладь, сливаясь у горизонта с пронзительно голубым небом. Два выступающих мыса ограждали небольшую полукруглую бухту с обрывистыми берегами и остро торчащими рифами.

Внезапно сверху посыпались мелкие камешки. Юноша вскинул голову. На краю обрыва стоял Энохсет и, улыбаясь, махал ему рукой.

– Алекс! Хутрырбасырбекару!

– Энохсет! – помахал в ответ Александр.

Старик пробормотал еще чтото такое же мало разборчивое и стал на веревке спускать вниз корзину. Удивившись столь необычному способу транспортировки, Алекс дождался, пока она не окажется на уступе.

– Курабстурвсух! – крикнул Энохсет.

Юноша удивленно пожал плечами.

– Пастракруквахта! – старик поднял руки к лицу и стал совершать какието странные движения. Потом взял за веревку и сделал вид, будто тянет ее на себя.

Александр подполз к корзине и посмотрел наверх. Энохсет улыбался.

– Курды, кудры, апах.

Юноша с трудом развязал туго затянутый узел. Веревка быстро поползла наверх.

Даже такое простое усилие отняло у него все силы. Алекс в изнеможении повалился на теплый, нагретый солнцем уступ. Возвращаться в расщелину не хотелось. Наслаждаясь теплом, он уселся поудобнее, прислонившись спиной к скале, и закрыл глаза.

Через какоето время вниз сползла большая охапка хвороста. В этот раз старик не стал просить его развязать узел, а кудато исчез. У Александра уже не оставалось сил даже на недоуменное пожатие плеч. Он просто сидел, ни о чем не думая, подставив лицо ласковым солнечным лучам и соленому ветерку, вслушиваясь в равномерный шелест волн. Вдруг в их плеск стали вплетаться какието посторонние звуки.

Насторожившись, юноша открыл глаза и, оглядевшись, заметил Энохсета. Худенькая, светлокоричневая фигурка в белой юбке медленно пробиралась вдоль берега, осторожно переступая по наваленным у обрыва камням.