– Наверное, моя страна называется у вас както подругому? – растерянно предположил парень.

– Кто правит твоей страной?

– Король, – ответил юноша. Както он стал свидетелем разговора Нарона со жрецом, в котором речь шла о какойто стране на севере, где, по словам капитана, имелось великое множество государств.

– Ты из ольвиец? – поинтересовался хозяин дома и тут же проговорил чтото на непонятном языке.

– Я не понимаю тебя, господин, – покачал головой Алекс.

– Скажи чтонибудь посвоему, – предложил хозяин дома.

– Отпустили бы вы меня, – вздохнув, выдал на тонганском Александр.

– Никогда такого не слышал, – немного подумав, сказал мужчина, и, обратившись к соседу по скамейке, спросил:

– А ты, брат?

– Не о том спрашиваешь, Котас, – повернув голову, тихо проговорил тот. – Какое нам дело, кто он и откуда?

Александр почувствовал, как после этих слов в комнате повисло напряжение. От волнения он начал потеть.

– Ты прав, – согласился Минатиец, – Расскажи, как ты попал на остров? И почему Энохсет сделал тебя наследником всего имущества?

Он сделал знак рукой. Стоявшая у стены рабыня быстро подошла к столику и наполнила блестящий кубок густым темнокрасным вином. Плеснув туда воды из широкогорлого сосуда, Минатиец сделал глоток, рассматривая гостя как диковинное блюдо, словно выбирая, с какого конца начинать его есть.

Алекс поведал свою историю, практически ничего не придумывая, упустив лишь некоторые моменты.

– … Я не помню ничего после того шторма. Но Энохсет говорил, что нашел меня на берегу. Одной рукой я держался за обломок борта, а в другой у меня был этот меч. Старик выходил меня. Он остался один, потеряв близких. Когда я поправился, то стал помогать ему: охотился, готовил, стирал одежду. Энохсет выучил меня своему языку. Мы долго жили вдвоем, пока не появилась Айри. Он очень хотел вернуться домой, поэтому и послал нас ждать, когда корабль будет возвращаться с Найульских…

– Я это знаю, – бесцеремонно перебил его хозяин. – Почему он оставил имущество именно тебе?

– Он не раз говорил, что относится ко мне как к сыну, – ответил Александр. – У него больше никого не было. Но за это я должен сопровождать Книгу Сета до храма в Абидосе, принести там в жертву двух лучших быков и выдать замуж Айри. За того, кого она сама выберет.

– Она уже выбрала, – проворчал брат Минатийца, бросив презрительный взгляд на Растора. Тот только крепче сжал губы, отчего его рот стал напоминать куриную гузку.

– Кого, господин? – сделав вид, что очень удивлен, спросил Алекс. – Я об этом ничего не знаю.

От такого простого вопроса в комнате повисла гробовая тишина. Даже хозяин дома от удивления выкатил глаза. Однако быстро пришел в себя и с усмешкой ответил:

– Моего непутевого племянника.

– Помоему вы ошибаетесь, господин, – смело возразил Александр. – Айри не может быть женой господина Растора.

– Что ты сказал?! – рявкнул племянник богача, бросившись на Алекса.

Тот ловко увернулся от летевшего в лицо кулака и незаметным движением перенаправил стремительное движение юноши. Растор с грохотом врезался в табурет.

– Хватит! – хозяин дома звонко хлопнул ладонью по столу. – Уймись!

Но пылкий влюбленный предпринял еще одну атаку, закончившуюся так же печально.

– Придержи его! – крикнул Котас охраннику.

Тот сграбастал паренька за плечи и прижал к широкой груди.

– Это почему же какаято сопливая девчонка не хочет стать женой моего сына! – взвился подобно ядерной ракете папа Растора. – Что она о себе возомнила, мерзавка?!

– Я не сказал "не хочет", – поспешил возразить Александр. Не хватало еще от папаши уворачиваться. Битьто, как следует, этих ублюдков ему нельзя. – Я сказал "не может" потому, что считает себя недостойной столь великой чести.

Мужчина растерянно захлопал глазами. Второй раз за время разговора в комнате наступила тишина. Даже Растор затих в медвежьих объятиях стражника.

– Никому не ведомая девчонка с улиц Нидоса не может стать членом такой уважаемой семьи! – поспешил продолжить Алекс. – Это против всех законов и обычаев! Она опозорит тебя, если выйдет за Растора. Айри понимает это и очень сожалеет, что не сможет стать его женой.

– Но её приданое…, – заморгал юноша, растерянно глядя то на отца, то на дядю.