– Я слышал о таком и у нас, – кивнул Тусет.

– Люди везде похожи, – проговорил юноша и спросил. – Я тебе еще нужен?

– Да, скажи, что ты собираешься делать, после того как выполнишь все свои клятвы?

Кажется, ему впервые удалось озадачить этого странного молодого человека.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Надо еще Айри замуж выдать.

– Ну, с этим я тебе помогу, – усмехнулся жрец. – Если конечно ты сам не хочешь взять ее в жены?

– Нет, – засмеялся Алекс. – Я еще слишком молод для семейной жизни, господин Тусет.

– А сколько тебе лет? – живо заинтересовался старик.

– Шестнадцать.

– Ты прав, моряки в таком возрасте семью не заводят, – согласился собеседник. – Так что же ты будешь делать? Вернешься на родину к семье?

– У меня никого нет, – ответил молодой человек. – Но зачем ты это спрашиваешь, господин Тусет?

– Интересно, – улыбнулся жрец. – Старики всегда любопытны.

– Я не знаю, что буду делать после того, как выполню волю Энохсета, – сказал Алекс. – Жизнь сама подскажет мне путь.

С этими словами он поклонился и сошел вниз.

У порта всегда толпились возчики, готовые за небольшую плату отвезти или привезти мелкие партии грузов. Нарон нанял большую повозку, запряженную парой ослов, и отправился на рынок покупать продовольствие для команды. Мешок муки, корзина фасоли, бобы, лук, чеснок. Матросы грузили припасы на тележку и приглядывали за базарными мальчишками. Целая стайка чумазых босоногих пацанят от пяти до десяти лет вилась вокруг, ожидая только удобного момента, чтобы спереть чтонибудь. Капитан пребывал в прескверном настроении и ожидал любого повода, чтобы сорвать зло хоть на комнибудь.

– Ты что мне подсовываешь?! – со смешанным чувством радости и облегчения набросился он на торговца маслом. – Оно же прогоркло! Отравить меня хочешь?

– Масло хорошее, господин, – попытался возразить продавец, маленький, похожий на бородатого мальчишку, человечек с платком на голове. – Ты только попробуй!

Но Нарон уже закусил удила.

– Да от него несет за десять арсаногов как от скотомогильника!

– Только чутьчуть попахивет, – пошел на попятную лавочник. – Так ты сам, уважаемый, просил подешевле!

– Но не такого дерьма, что ты мне предлагаешь! – самозабвенно орал капитан "Бороздящего стихию". – Оно же на полдороге до Нидоса совсем протухнет!

Привлеченные визгливыми криками Нарона вокруг стали собираться люди, радуясь бесплатному развлечению. Торговец всплеснул руками.

– Не хочешь брать масло, не бери! Зачем же кричать?!

– Чтооо!! – зарычал капитан, приподнимаясь на цыпочках от возмущения. – Ты мне еще указывать будешь?! Травишь тут своим маслом добрых людей, а я молчать должен.

Он издевался над бедным торговцем до тех пор, пока не появилась городская стража, а лавочник не поставил перед ним новый кувшин масла.

– Вот, совсем другое дело! – удовлетворенно проговорил Нарон. – Значит, есть хороший товар! Тогда почему ты прячешь его от добрых покупателей.

– Это тыто добрый?! – не выдержал лавочник. – Да такого злого скандалиста я в жизни не видел! Давай серебро, забирай свое масло и проваливай!

Вполне довольный собой капитан махнул матросам, которые, не скрывая облегчения, погрузили кувшин на телегу.

Нарон отправил их с повозкой в порт, а сам направился на невольничий рынок. Здесь даросца ожидало большое разочарование. Встретившие его, как родного, работорговцы с горечью посетовали, что совсем недавно отправили большую часть живого товара за море. Оставшийся ассортимент ни как не мог удовлетворить капитана "Бороздящего стихию".

– Только вчера брат привез с гор, – с гордостью говорил толстый ольвийский купец, обвешанный золотыми и серебряными побрякушками. – Двенадцать девушек, стройных как кипарисы и красивых как первая улыбка зари. Десять мальчиков молодых и нежных.

– Мне нужны гребцы, уважаемый, – только что восстановленное душевное спокойствие Нарона вновь дало трещину. – Четверо сильных и выносливых мужчин.

Торговец развел в стороны короткие ручки, блеснули перстни.

– Извини, господин, ты не туда пришел. Здесь торгуют молодым товаром.

– Красавицами? – усмехнулся капитан.

– Самыми лучшими юношами и девушками на всем айханском побережье! – гордо проговорил ольвиец, выпятив пузо. – Отцы и братья меняют лишние рты на оружие.