– Конечно, хозяин, – попытался улыбнуться поэт.

Все трое направились в город.

Служанка повесила на канат влажную рубаху Тусета и нерешительно посмотрела на свою тунику.

– Надень новое платье, – посоветовал ей жрец. – А это постирай. В порту есть вода. Она не очень хорошая, но все же лучше чем морская.

– Я тебе помогу воду таскать, – предложил Алекс девочке, когда жрец величественно удалился в каюту. – А ты поделишься со мной мылом.

– Тоже хочешь постирать? – спросила Айри.

Юноша кивнул.

Они вдвоем натаскали воды, которая била из глиняной трубы рядом с причалом. И устроили прачечную, не обращая внимания на подколки матросов. Когда из каюты выбрался отдохнувший Тусет, на морском ветерке весело полоскались выстиранные рубахи, платье и пара трусов.

Раздевшись по пояс, Александр вновь зашивал разошедшуюся по шву куртку.

"Слабовата одежонка оказалась, – с грустью думал он, орудуя иглой. – Скоро ей тоже придется эпитафию сочинять". Вспомнив произведение Треплоса, тихо засмеялся.

– Что тебя так позабавило? – спросил жрец. Он встал у борта и стал смотреть на город. – То, что остался в живых? Или то, что разбойников на нас натравили такие милые женщины?

– Нет, – ответил юноша, перекусывая нитку. – Этото как раз и не смешно. Обычное дело. Есть бандиты, но свои, и есть – чужаки, которые сделали глупость, выйдя за городские стены.

– Чему же ты тогда улыбаешься?

– Смешно, что этот парень называет себя поэтом.

Тусет улыбнулся тонкими сухими губами.

– Ты так не считаешь?

Саша Дрейк никогда не понимала поэзии и не считала себя её знатоком. Но то, что читал Треплос, так мало походило на стихи, что Александр решительно ответил:

– Если все его стихи такие, то из него поэт, как из меня… жрец!

Старик звонко засмеялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Айри, оттиравшая в сторонке котел от остатков каши, с удивлением подняла голову.

– Ты разбираешься в поэзии? – спросил Тусет, вытирая заслезившиеся глаза.

– Разве для того, чтобы понять вкус блюда, надо быть поваром? – вопросом на вопрос ответил Алекс, вспомнив фразу из какогото фильма.

Тусет удивленно вскинул брови.

– Тогда, может, прочтешь какоенибудь настоящее стихотворение?

Александр стушевался. Читать чтото из школьной программы, одновременно переводя Пушкина или Есенина на келлуанский, показалось ему немного кощунственным. Нет у него ни способностей, ни таланта для этого. Вот только оставлять за жрецом последнее словно не хотелось. Внезапно он вспомнил одно стихотворение, что читала Сайо хозяйке змеиного острова. Переложить его с тонганского оказалось совсем не просто. Но он попытался.

О синий ручей, текущий в зеленых горах!

Не гордись, что струишься легко!

Однажды в море попав,

Обратно выбраться трудно.

– Больше похоже на философский трактат, – помолчав, сказал Тусет.

– Помоему это лучше тех, которые читал Треплос, – Алекс накинул куртку и встал. – Хотя у нас говорят, что о вкусах не спорят.

Глава II. Города и море

Для Геда, никогда не опускавшегося со своей Горы, порт был местом, внушающим одновременно страх и восхищение.

Урсула ЛЕ ГУИН

Волшебник Земноморья

Плохой попался Нарону собутыльник. Мальтус чтото гундел о семье и детях, просил поторопиться с отплытием. Они быстро договорились о цене за перевозку. Вот только серебра у приказчика не оказалось совсем.

– Все на шерсть ушло да на лекарей, – пьяно вздыхал он, пряча глаза.

– Что же мне твои тюки даром возить?! – возмутился мореход, намереваясь встать и уйти.

Но Мальтус успел схватить его за пояс.

– Сядь. Как только придем в Нидос, хозяин за все заплатит.

– А если он у других успел купить? – нахмурился Нарон.

– У Тувия Секра большие мастерские, – стал убеждать его приказчик. – Там всегда шерсть нужна.

Капитан задумался. Выпитое вино нисколько не замутило его разум. Только чуть шумело в голове, да улучшилось настроение. Он знал, что айханская шерсть по праву считается одной из лучших. Именно из нее получается самое тонкое полотно.