– Это дом второго пророка храма Сета? – спросила незнакомка, хлопнув длиннющими ресницами.

– Угу, – пробормотал юноша, чувствуя, как по спине между лопаток ползет по коже холодная струйка пота.

– А ты кто?

– Я Алекс, – он, наконец, полностью овладел собой и восстановил дыхание. – Привратник. Кому о вас доложить?

Девушка улыбнулась.

– Вчера тебя здесь не было, – проговорила она. – Откуда ты взялся?

– Я охранник мудреца Тусета…

– Он вернулся?! – улыбка на лице незнакомки потускнела.

– Еще нет, – покачал головой Александр. – Так что мне передать госпоже Нефернут?

– Скажи, что пришла её подруга Мерисид, – проговорила она с дурашливой серьезностью.

– Заходите, – он распахнул калитку. – Подождите здесь.

Легко и грациозно, словно балерина, девушка вошла на двор.

Придерживая меч, Алекс бегом бросился в дом. В центральной комнате никого не оказалась. Подойдя к двери спальни, он услышал приглушенные голоса.

– Какое ожерелье! А браслеты, смотри, госпожа, какие браслеты!

– Тут не меньше двадцати пяти дебенов только золота!

– Господин писал о тридцати. Теперь Небраа не отвертится от женитьбы! И дом у канала ему очень подойдет. Ведь там такая большая беседка.

– Вот только племянников наш господин вряд ли дождется.

Женщины в комнате захихикали в два голоса.

Александр постучал.

– Госпожа Нефернут! Здесь пришла девушка, называет себя Мерисид!

Дверь распахнулась.

– Где она? – резко спросила женщина.

– Я пустил её во двор…

– Пусть немедленно идет сюда! – распорядилась Нефернут.

Алекс вернулся к воротам, где гостья уже вовсю болтала с Треплосом.

– Госпожа ждет, – сказал Александр. – Вас проводить?

– Не надо, я знаю дорогу лучше тебя, – отмахнулась девушка и, подарив поэту многообещающую улыбку, проскочила мимо Алекса.

– А мне начинает здесь нравиться! – хохотнул Треплос, проводив её плотоядным взглядом.

– Ты еще облизнись, – буркнул Александр.

– Что такой хмурый, Алекс? – поэт хотел похлопать его по плечу, но тут же отдернул руку. – Смотри, сколько здесь красивых женщин! Я уже Ренекау…

– Пойдем лучше на кухню, узнаем на счет еды, – оборвал его охранник. – Дай тебе волю, ты будешь месяц без перерыва болтать о своих бабах и ни разу не повторишься!

Поэт польщено улыбнулся и продекламировал по либрийски:

Я негу люблю,

Юность люблю,

Радость люблю

И солнце.

Жребий мой – быть

В солнечный свет

И в красоту

Влюбленным.

– Ну, давай, давай, – проворчал Александр, внезапно почувствовав зависть к этому сильному, веселому парню, любителю вина, женщин и стихов.

Они обошли вокруг дома. Возле дымящейся переносной печки на корточках сидела старушка и с ожесточением обдирала большого светлосерого гуся.

– Здравствуй, добрая бабулька, – немного неправильно поздоровался Треплос.

Кухарка или стряпуха обожгла их гневным взглядом.

– Прости его неучтивость, добрая женщина, – поклонился Алекс. – Он еще плохо говорит по келлуански.

– Так пусть учится! – старушка рывком вырвала порядочный пучок перьев.

– Нельзя ли узнать твое славное имя? – разливался медом Александр, решившись доказать нахальному поэту, что тоже умеет обращаться с женщинами, путь и не такими молодыми.

– Мермуут, – буркнула та.

– Данное в честь всеобщей матери, оно удивительно тебе подходит, – почтительно проговорил юноша.

Старушка удивленно посмотрела на него, забыв о полуголом гусе.

– Ты знаешь наших богов, чужак?

– Конечно! – широко улыбнулся Алекс. – Мудрый Тусет мне много рассказывал о своей прекрасной родине.

– А в честь какого бога назвали нашего господина? – хитро прищурилась Мермуут.

– В честь змееголового Сета, а вот госпожу – в честь богини Нут.

Старушка засмеялась, демонстрируя редкие почерневшие зубы.

– Молодец, чужестранец.