Пришлось вместо отдыха идти в сад, где ему попался Гебареф.

– Чего ищешь, чужак? – не очень вежливо поинтересовался мужчина.

Юноша вежливо ответил, что вообщето его зовут Алекс.

– Блохи замучили, уважаемый.

– Я Минту давно говорил, чтобы он убрался в своем хлеву, – уже мягче проговорил мужчина. – Да только он там почти не жил. Все время болтался на кухне. Даже спал там.

– Ну, мне то придется ночевать в домике, – благожелательно улыбнулся юноша.

– Пойдем, – махнул рукой Гебареф. – Покажу тебе травку. Нарвешь её и раскидай по углам. Блох сразу поменьше станет.

– А ты сам из каких земель? – поинтересовался он.

Алекс выдал заготовленную легенду и тут же засыпал собеседника вопросами о его жизни. При этом он проявил такую неподдельную заинтересованность и внимание, что мужик потихоньку оттаял.

Ему действительно оказалось сорок четыре года, из которых пять лет он живет в доме Тусета. В молодости Гебареф с братом содержали пекарню в Вачаме. Этот город стоял в двух асангах от Абидоса на берегу озера Цимл, соединенного с Лаумом большим Роянским каналом. После гражданский войны канал стал зарастать, озеро мелело, люди покидали Вачам. Пришлось и им уйти из своего дома. Брат с семьей перебрался в усадьбу инспектора Абидоса и стал начальником его пекарни. Гебареф устроился в храм Сета, где его встретил Тусет и пригласил к себе.

– Ты женат?

– Овдовел пять лет назад еще в Вачаме, – печально вздохнул мужчина. – А трава твоя вон у забора растет. Нарви побольше.

– Дети есть? – продолжал задавать вопросы Александр.

– А как же! – широкое, необычно плоское для келлуанина лицо Гебарефа расплылось в улыбке. – Один сын служит помощником господина Небраа, второй – воином на восточной границе. Не захотел учиться, теперь тянет солдатскую лямку в пустыне.

Он тяжело вздохнул.

– Давно от него весточки не было. Чтото неспокойно мне. Ходил к гадателю, тот утку взял, наговорил всякого. Не знаю, что и думать.

– У тебя всего двое?

– Еще дочь, – ответил мужчина. – Она здесь живет. На Горшечном конце. Вышла замуж за гончара. Все время зовет меня за внуками приглядывать. Да только пока ноги ходят, буду здесь жить. От господ я ничего кроме добра не видел.

Не став слушать очередной панегирик второму пророку храма Сета, Алекс тепло попрощался с Гебарефом и отправился выгонять из своего жилища блох.

Пока Александр устраивал бескрылым кровососущим биологическую войну, раскидывая везде, где только можно, ветки полыни, на дворе появились заспанный господин Небраа, хозяйка, её гостья и Анукрис.

Похоже, брат Тусета собирался на службу. Судя по его довольной физиономии, толстяк плотно поужинал и пропустил за едой кружечку пивка. Мерисид, чей облик все еще резал глаза Алекса, тоже решила уходить. Она, широко улыбаясь, чтото рассказывала довольной Анукрис. Внешний вид девочки резко изменился. Ей подстригли волосы, соорудив чтото вроде каре, аккуратно выщипали брови, придав вид изогнутого лука, а на шее красовалось широкое ожерелье из серебряных и золотых пластин с узорами из сердолика и ляпис лазури.

– Сегодня много дел, – проговорил Небраа, обращаясь к Нефернут. – Я заночую в храме.

– Понимаю, брат господина, – с подчеркнутым уважением поклонилась женщина.

– Я обязательно приду завтра! – радостно щебетала Мерисид.

– Буду ждать, – улыбалась в ответ Анукрис.

Закрыв за ними дверь, Александр поинтересовался у хозяйки.

– Мерисид можно сразу пускать в дом или надо обязательно спросить вас?

– Она моя лучшая подруга, – надменно проговорила Нефернут. – Не стоит заставлять её ждать у ворот.

– А кто она, госпожа? – кивнув, продолжил расспросы Алекс. – Чем занимается?

– Танцовщица храма Сета, – ответила женщина.

– Я заметил, что она очень грациозно двигается, – пробормотал юноша, ни к кому не обращаясь.

– Она лучшая, – убежденно сказала Нефернут.

Солнце почти скрылось за горизонтом, когда к Александру, все еще пытавшемуся хоть както приспособить к жизни свою конуру, заявилась Мермуут и пригласила ужинать.

Слуги ели на заднем дворе. Служанка не обманула на счет гуся. Он конечно не воробей, но если его разделить на шестерых, получится не так много. Кроме птички подали лепешки с запеченными кусочками яблок, большущую миску крупно нарезанного салата с луком, заправленного какимто растительным маслом и конечно пиво.

Ужинали сидя на расстеленной циновке. Ренекау сидела возле Треплоса, то и дело прижимаясь к нему плечом и чтото шепча на ухо. Разрывая крепкими зубами жесткое, явно пережаренное мясо, Алекс искоса оглядел остальных слуг.