– Спасибо тебе! Спасибо!

Мерисид тоже хлюпнула носом.

– Давай спать, госпожа. Я так устала.

– Прости, я тебя заболтала – хозяйка встала и направилась к своей кровати.

Она лежала поверх одеяла, глядя в потолок, и улыбалась. Алекс оправится от ран, и вдвоем с Тусетом они разберутся со всеми врагами.

– Ты его любишь? – вдруг спросила Мерисид. Чуть слышно заданный вопрос громом прозвучал в тишине спальни.

Анукрис вздрогнула.

– Кого?

– Не притворяйся, госпожа, – складная кровать скрипнула. – Он же тебе нравится?

– Не знаю, – промямлила молодая женщина, но в душе уже росло непереносимое желание хоть с кемто поделиться мучившими её сомнениями. Тусет для этого не подходит. Он же брат Небраа и искренне считает, что облагодетельствовал её этим замужеством. Треплос кудато пропал, да и не стала бы она с ним говорить. А Мерисид – женщина. Только она сможет понять те чувства и сомнения, что разрывали сейчас душу Анукрис.

– Тогда почему ты не вышла за него замуж? – напрямик спросила танцовщица. – У тебя же такое богатое приданое!

– Он не захотел взять меня, – ответила молодая женщина, радуясь, что темнота скрывает краску, огненной волной залившую её лицо.

– И у вас ничего не было? – в голосе Мерисид читалось откровенное недоверие.

– Ничего, – вздохнула Анукрис. – Небраа мой первый мужчина.

– О боги! – вздохнула келлуанка. – Почему вы создали их такими слепыми?!

– Наверное, чтобы не завидовать женщинам, – вспомнила хозяйка слова своей наставницы Шило.

Какоето время Мерисид молчала, потом задала новый вопрос:

– Это ты сама придумала?

– Нет, конечно, – тихо засмеялась Анукрис. – Так говорила одна женщина, у которой я жила в Нидосе…

Не в силах удержаться, она рассказала келлуанке всю историю своей короткой, но насыщенной событиями жизни. Увлекшись, молодая женщина проболталась и о сокровищах Энохсета, и о нападении налетчиков на гостиницу, и даже про таинственные папирусы, за которыми охотятся могущественные враги Тусета. К счастью её новая подруга давно спала, время от времени сладко причмокивая губами.

Тусет медленно шёл к своему дому, и с каждым шагом ноги словно наливались свинцом. Беседа с Мерисид не внесла никакой ясности. Куда делся Треплос? Кто и как убил домашних?

Жрец с силой постучал в ворота. Тишина. Разозлившись, он стал барабанить кулаками, потом посохом.

– Ну, чего надо? – раздался сонный, недовольный голос. – Иди отсюда. Тут никого нет.

– Это пока еще мой дом! – вскричал разъяренный второй пророк.

– Мудрец! – испуганно вскрикнул ктото, и калитка резко распахнулась. Высокий, смуглый мождей поклонился, вытирая крошки с подбородка. – Прости, господин. Мы тут…

Он замолчал, отступая в сторону и пропуская жреца во двор. Тот огляделся. Второй стражник шел от дома, отрясая юбку.

– Господин Тусет! Извини, что заставили тебя ждать, – мужчина развел смуглыми, мускулистыми руками. – Сюда давно никто не ходит. Ну, вот мы и подумали, что ктото… безобразничает.

– Сегодня должен прийти жрецчтец для совершения ритуала, – сухо проговорил второй пророк.

Мождей взглянул на солнце, медленно поднимавшееся над горизонтом, и неуверенно пробормотал.

– Так вроде рано еще?

Не глядя на них, Тусет прошел в дом. От непривычной, мертвой тишины сердце сжало, словно каменными тисками. Еще пару дней назад он так стремился сюда, но сейчас замер на пороге главного зала, как будто ктото удерживал его силой. Жрец тяжело дышал, крупные капли пота, выступив на бритом черепе, скатывались на лицо.

– С вами все в порядке, господин? – озабоченный голос мождея разорвал охватившие его путы.

– Да, – глухо ответил Тусет, решительно шагнув в зал, сразу заметивл большое темное пятно на полу, а чуть дальше еще одно.

Обойдя их стороной, он заторопился в комнату Нефернут. Здесь царил полный беспорядок. Покрывало с кровати лежало на полу, возле опрокинутого столика кучей валялись баночки с красками. Очевидно, их хозяйка приводила себя в порядок, когда ктото ворвался в комнату. Но следов крови нигде не видно. Не в силах тут больше оставаться, жрец, пошатываясь, отправился в свои покои.

Здесь царила идеальная чистота и порядок, все вещи лежали на своих местах. Тусет прошел к кровати, сел на аккуратно разглаженное покрывало и заплакал. Слезы катились из стариковских глаз, оставляя на морщинистых щеках мокрые дорожки, капали на белый подол рубахи, темнея мокрыми пятнами. В двери мелькнула смуглая физиономия в платке. Мождей не решился нарушить его скорбь и отошел на цыпочках.