Пока мужчина ходил за служанкой, Хатанук пристально разглядывала гостя, сурово сжав пухлые губы.

Женщина средних лет, с тусклым болезненным лицом испуганно смотрела на хозяйку, судорожно разглаживая большими руками складки на засаленной юбке.

Тусет не знал имени кухарки, а хозяйка не удосужилась его назвать.

– Добрая женщина, – нашел нейтральное обращение Тусет. – Мне сказали, что ты первой услышала крик несчастной Ренекау.

Прежде чем ответить, служанка посмотрела на госпожу. Та величественно кивнула крашеными брылами щек.

– Она так громко крикнула, мудрец, что я выронила сковородку себе на ногу, – не поднимая головы, пробубнила женщина.

– А перед этим в моем саду было тихо? – как можно доброжелательнее расспрашивал второй пророк.

– Не могу сказать, – пожала костистыми плечами кухарка. – В последнее время там часто кричали.

– Почему? – удивился Тусет.

– Госпожа Нефернут наняла людей, чтобы приготовить дом и сад к вашему приезду, и иногда торопила их, – собеседница подняла на него тусклые, серые глаза. – Часто и они ругались между собой. Я редко прислушивалась. Некогда, нужно как можно лучше работать, чтобы заслужить одобрение моей госпожи.

Хозяйка растянула в улыбке полные губы.

– Значит, ты не слышала ничего подозрительного? – продолжал допытываться жрец и посмотрел на Хатанук.

– Вспомни, Матамер, – присоединилась к его просьбе госпожа.

Женщина наморщила низкий лобик так, что густая, короткая челка наползла на глаза.

– Кажется, незадолго до того, как закричала Ренекау, я слышала громкие мужские голоса.

– Мужские?

– Да, мудрец, – уверенно сказала кухарка. – Похоже, что ктото ругался.

Служанка ушла. Жрец вновь отказался от пива и собрался уходить.

– Мудрец, зачем тебе нужно было расспрашивать слуг? – напрямик спросила его Хатанук. – Только не говори про обряд. Я не настолько глупа.

Тусет предполагал, что соседку могут насторожить расспросы её слуг, и на всякий случай приготовил объяснение.

– От вас ничего не скроешь, госпожа, – с деланной досадой развел он руками. – Я подозреваю, что мой слуга не сошел с ума.

– Почему? – глаза женщины загорелись ожиданием тайны, которую со вкусом можно поведать подругам за кувшинчиком пивка.

Первый пророк наклонился к собеседнице и, понизив голос, проговорил:

– Пропали ценности!

– Много? – деловито поинтересовалась она.

– На шестьдесят дебенов золотом, – одними губами прошептал Тусет.

– Чтооо?! – глаза и рот Хатанук округлились и стали приблизительно одного размера.

– В своем путешествии я отыскал не только Книгу Сета, но и коекакие сокровища, – шептал жрец, внутренне посмеиваясь над соседкой. – О них не знал никто, кроме моего бывшего охранника Алекса.

Толстуха пришла в себя.

– Так, значит, в тех сундуках было не только приданое супруги вашего брата?

– Да, – трагическим голосом подтвердил жрец.

– Тогда вам надо спросить у неё! – выгнув дугой угольночерные брови, посоветовала женщина.

– Увы, – Тусет развел руками. – Она не знает, что случилось. В день, когда произошло убийство, у неё в доме гостила Мерисид. Она подтвердила, что Анукрис никуда не выходила.

На лице Хатанук читалось откровенное разочарование.

– Я и слуг спрашивал, – вздохнул жрец. – Нет, супруга моего брата ни причем. Но в одиночку Алекс тоже не мог совершить такое злодеяние и хорошо спрятаться.

Женщина всплеснула пухлыми руками.

– Вы думаете, что ему помог ктото из келлуан?

– Уверен, – жрец сурово нахмурил брови и, воспользовавшись замешательством хозяйки, покинул гостеприимный дом.

Сделал он это вовремя, к дому как раз направлялась многочисленная процессия. Впереди вышагивал Небраа, чтото втолковывая высокому жрецучтецу, над головой которого помощник нес опахало из пальмовых листьев. За ними храмовые слуги несли на плечах носилки с укрытым полотном ящиком.

Умей Тусет свистеть, обязательно бы присвистнул от удивления. Его начальство небывало расщедрилось, позволив вынести из храма "малую святыню". Статую Сета, стоявшую в одном из боковах залов.

Замыкали шествие слуги самого Небраа с большими корзинками в руках, кувшинами за плечами и козленком на веревке. Он то упирался всеми четырьмя копытцами, и его приходилось тащить, то рывком бросался вперед, едва не сваливая слугу с ног.

– Брат! – вскричал младший писец. – А я тебя обыскался. Пора начинать ритуал.