Все время, пока Самхия умащала её тело маслом и наносила макияж, госпожа думала только об этом.

Не заметив в обеденном зале супруга, она с удивлением спросила:

– Господин еще не проснулся?

– Нет, госпожа, – ответила служанка. – Он ругается и дерется. Может, вы разбудите его сами?

– Думаешь, он не станет драться со мной? – фыркнула Анукрис. – Пусть спит, сколько влезет.

И с аппетитом стала уплетать сочную, сладкую дыню.

– Самхия, ты знаешь, где кладбище храма Баст?

– Да, госпожа.

– Ты там была когданибудь?

– Давно, госпожа, – девушка пожала плечами.

– Там моя тетя похоронена, – хозяйка встала изза стола и посмотрела на свои перепачканные руки.

Догадливая служанка тут же подала чашку с водой.

– Я давно вернулась в Абидос, но так и не навестила её могилу, – вздохнула Анукрис. – А ведь она единственная родственница, которую я помню кроме мамы. С тех пор, как начались эти преступления и убийства…

Молодая женщина поежилась.

– Все это очень страшно. Я хочу принести жертву на могиле тети. Пусть её добрая душа попросит у Осирса милости для всех нас.

– Кому это здесь нужна милость? – голый Небраа стоял, тяжело опираясь о дверной косяк, и, морщась, тер ладонью отвисшее брюхо.

Запахло перегаром и мочой.

– Нам всем не помешает защита и помощь богов, – глядя на него, Анукрис с трудом удерживалась от брезгливой усмешки. – Или ты можешь обойтись без их помощи?

– Я не могу обойтись без ванны! – рявкнул Небраа. – Почему меня никто не разбудил? Солнце уже высоко! Бездельники! Лентяи!

– Ты не просыпался, размахивал кулаками и грозил всех убить, – спокойно ответила жена, и отвернувшись, взяла с блюда булочку.

– Самхия! – махнув рукой, скомандовал грозный супруг. – Мыться!

– Вода уже остыла, господин, – испуганно пискнула служанка, вызвав бурю ругани, угроз и стенаний.

Анукрис отпустила несчастную девушку готовить ванну господину, а сама пошла в сад за слугами.

Привратник и садовник вынесли из спальни Небраа мокрую постель и замочили белье в воде со щелоком. Пока другая служанка, не срывая отвращения, отмывала загаженный пол, госпожа зажгла в комнате жаровню с ароматной смолой.

Чистый, умащенный благовонным маслом супруг сидел за столом, хмуро прихлебывая пиво и отодвинув на другой конец стола плетеное блюдо с румяными булочками.

– Ты хочешь навестить могилу тетки? – грубо спросил он.

– Это давно надо было сделать, – ответила молодая женщина. – За всей этой суетой с покупкой дома и замужеством, я совсем забыла о ней. Потом начались все эти убийства! Да хранят нас бессмертные боги!

Она набожно подняла глаза к потолку и почесала мизинцем уголок глаза.

Муж хмыкнул, взяв с подноса булку, понюхал и, морщась, вернул обратно.

– Лучше пригласить жрецачтеца, он бы сделал все, как надо.

– Вряд ли он пойдет, – покачала головой Анукрис. – Если только обратиться в храм Себера…

– Не вздумай! – нахмурился Небраа. – Узнает первый пророк, выгонит меня на улицу. Как тогда жить будем?

Он все же откусил кусок булки.

– Может быть, какнибудь попозже, когда вся эта история забудется.

– Вот поэтому я хочу просто навестить могилу тети и принести там жертву. Поставлю миску каши, положу лепешку. Почитаю молитву, которой она меня научила. Пусть душа тети знает, что я помню о ней, и попросит светлого Осирса помочь нам пережить это тяжелое время.

– К кладбищу Баст придется идти мимо нашего храма, – напомнил супруг. – Как бы беды не случилось.

– Я поплыву на лодке, – сказала Анукрис. – По каналу доберусь до храма Баст, а там недалеко и до кладбища.

– В тех местах давно никто не живет, – покачал головой Небраа, к нему, наконец, вернулся аппетит. – Говорят, там видели гиен и даже львов. Подожди праздника Баст, когда на кладбище будет побольше народа.

– Но до него почти целый месяц! – ужаснулась молодая женщина. – И я же пойду туда днем, и не одна. Если ты позволишь – возьму с собой Гебмоса.

Заметив огонек ревности в маленьких, красных глазках Небраа, торопливо добавила:

– И конечно Самхию.