Как ни странно, события предыдущих часов ни капли не смылись или размазались в моих воспоминаниях, хотя, это я помнил отчётливо, в те самые моменты мой разум был явно затуманен. Или наоборот, как никогда чист и ясен.

«Пойдём со мной», – сказала Виктория, и нежно положила руку на моё запястье. От прикосновения, нежного, словно шёлк, и в то же время жаркого, словно тысяча поцелуев, у меня всё внутри перевернулось. Я повиновался. Вместе мы встали, и, словно два крейсера, бороздящих волны туманного Альбиона, двинулись прочь, в непроницаемую мглу. Ганс даже не повернулся в нашу сторону.

Стоило нам пересечь границу соприкосновения света и тьмы, как я почувствовал, как чьи-то горячие мягкие губы нежно коснулись моей шеи. Я был полностью в её власти. Затем я скорее почувствовал, чем услышал, как медленно отворилась дверь, ведущая в спальню. Мой мозг был не в состоянии полностью оценить помещение, в котором оказался. Единственное, что я уловил – огромная стеклянная дверь, занимающая практически всю стену и ведущая на балкон. Вещь странная и нелепая, учитывая наши климатические условия, но от этого лишь более прекрасная. Затем я почувствовал, как её рука медленно легла мне на пояс, и потянула вниз. Дальше всё было размыто, и лишь с трудом мне удалось выхватить из океана эмоций отдельные фрагменты. Помню запах её кожи, дурманящий не хуже опиумных паров, помню сильные бёдра, обхватившие меня в момент наивысшего экстаза, помню губы, касавшиеся самых интимных уголков моего тела, помню пальцы, до крови впившиеся в мою спину. А ещё помню рисунок. Прекрасный фрегат, идеал военной мощи, могучий, с парусами наполненными свободными ветрами, золочёной резьбой, испещрившей его борта, и отважной командой. Застрявший между трёх высоких скал, стремящийся вырваться из смертельных объятий, но от лишь сильнее в них застревающий. Я помню эту картину, вытатуированную на её левом боку. И от всех воспоминаний меня вновь бросило в жар.

– Уже проснулся, милый?

Я открыл глаза. Прямо передо мной стояла богиня. Изящные контуры обнажённого тела, словно драгоценный сапфир обрамляли лучи лунного света, пробивающиеся сквозь распахнутые занавески.

– Я ждала этого, – едва слышно прошептала она. Плавным движением руки она коснулась небольшой коробочки, стоящей на тумбочке у кровати, и комната огласилась глухими басами. Puscifer. Идеально. Медленно покачивая бёдрами, она подошла ко мне. Я закрыл глаза. Мгновение, и я почувствовал её горячее дыхание около уха, моя кожа моментально покрылась мурашками, а разум ушёл в забытые. К чёрту рассудок. От него одни проблемы.

Когда утром на работе мы появились вместе, никаких особых эмоций это не вызвало. Да и кого удивишь? Все давным-давно привыкли к особенностям отношений Большого Б. и его помощниц, а я теперь, похоже, стал вроде его юной копии в их глазах. Ну что ж, надо это как-нибудь использовать.

Суммарно за прошлый вечер Карина звонила двенадцать раз, и ещё четыре сегодня утром, для закрепления, наверное. Как мне ни хотелось этого делать, всё же после двенадцатого раза я написал ей небольшую смс-ку, содержание которой помню смутно, но доверия она не вызвала, так как звонки продолжились, вплоть до того, что мне пришлось выключить телефон.

– У тебя очень красивая татуировка, – вдруг посреди рабочего дня очнулся я.

– Спасибо, я её сделала, когда мне было восемнадцать, как напоминание себе, – на секунду задумавшись, ответила она.

– Напоминание о чём, если не секрет? – не унимался я.

– Для тебя не секрет, – неожиданно тепло улыбнулась она. – Напоминание о том, что жизнь будет пытаться сломать каждого, но, даже идя ко дну, нельзя предавать себя. Ведь как бы ни трепала тебя судьба, твою суть она изменить не в силах, если ты сам не позволишь.

– Глубокая мысль.

– Я не сомневалась, что тебе понравится. Ни секунды.

Три часа дня

– И как ощущения? – около получаса назад Виктория ушла на обед, и, несмотря на моё искреннее желание присоединиться к ней, некоторые срочные дела не позволяли. А теперь в её кресле, вальяжно закинув скрещённые ноги на стол и нагло уставившись на меня, восседал мой старый приятель.

– И как оно? – вновь повторил он, не пытаясь скрыть ухмылку.

– Я искренне не понимаю, о чём ты, – соврал я.

– О! Ложь – это грех, юная леди! – расхохотался Ганс, – Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю! Каково быть в роли подлого изменщика?

– Намного приятнее, чем могло показаться с первого раза. А теперь исчезни! – резко ответил я, подкрепив слова скоросшивателем, метко брошенным в голову засранца.

Хотя с другой стороны, он попал в самую точку. Раньше мне казалось, что в такой ситуации я буду испытывать колоссальные мучения, я думал, что за такое моя совесть обязана съесть меня с потрохами. Но на самом деле я не чувствовал ровным счётом ничего. Я с удовольствием вспоминал прошедшую ночь, и если бы у меня была магическая возможность пережить её ещё раз, я бы сделал точь-в-точь так же. Но самое странное то, что подобное безразличие отнюдь не было вызвано моим охлаждением к Карине, отнюдь, я любил её так же сильно, как и вчера, позавчера, и все предыдущие годы. Может, я моральный урод? По крайней мере, это объяснило бы очень и очень многое.

Пять часов восемнадцать минут

Пока я не до конца осознал, в чём заключается основная суть моей работы. Пару раз ко мне заходили бывшие коллеги, поздравляли с повышением, и просили подписать бессмысленные бумажки, которые я подписывал и на прежней должности. Только тогда мне стопку просто швыряли на стол, а сейчас чуть не в ноги кланялись. Со стороны ситуация выглядела, пожалуй, весьма забавно.

– Сегодня утром, пока ты был в душе, я такую жуткую историю в новостях слышала, – подсев на краешек моего стола, заговорила Вика, когда кабинет наконец-то опустел.