Я попеременно говорю себе: «Почувствуй свою голову. Всю ее сразу и каждую часть по отдельности: лоб, уши, глаза, рот, затылок, макушку… Почувствуй шею… Чувствуешь? Она слегка покалывает… Теперь почувствуй грудь… Живот… Спину – лопатки, позвоночник, поясницу… Теперь бедра – по всей окружности сразу и одновременно каждое по отдельности. Колени. Голень. Ступни…»

В голове легко и странно: я ощущаю все свои органы и конечности и в то же время не ощущаю ничего. Сконцентрирована и расслаблена. Удерживаю и рассеиваю внимание одновременно.

Непередаваемое состояние.

А теперь вперед – в машину и в лес. Из собственного дома, со двора, с улицы, с квартала, из города – прочь, прочь, прочь!.. Удерживая в голове состояние всех органов сразу, я примечаю и весь маршрут – дверь квартиры, нажатие горящей кнопки вызова, гремящий лифт с пыльным треснутым зеркалом, дверь подъезда, мой автомобиль (?), ключ зажигания, выворот руля на разворот, возрастающая скорость, поворот влево, первый светофор, второй, третий… И далее мчу по вечернему проспекту. За окном проплывают жилые кварталы, заброшенные, еще советские, заводы, парки… Я пересекаю Днепр по мосту, улавливая боковым зрением спокойную сталь реки и выруливаю на высокий правый берег. Позади остаются Лавра, холмы и новостройки, и я оказываюсь на шоссе. Впереди – нескончаемая лента пути, прорезающая темнеющий сосновый бор.

Я очень хочу их всех увидеть. Услышать, как дела и что нового. Узнать, что изменилось и что волнует. И я скоро буду на месте!..

Жму на газ. Сосны теперь сливаются в одну сплошную стену, лента дороги ускоряет свой и без того стремительный бег.

Внезапно лес расступается. Сосны исчезают, и я оказываюсь на открытой местности. Солнце теперь светит высоко, и свет разливается совершенно розовый. Пробегают какие-то села, мало похожие на реальность, на пригорке в персиковых лучах сияет невероятное здание. Я знаю, что это сельская церковь, но вижу ее точно во сне: странный силуэт сооружения, нереальные очертания, размытые краски на выпуклом персиковом небе…

Еду дальше. Чувствую: пора тормозить. Выход где-то здесь, поблизости, правее от шоссе, на лужайке сразу за полосой кленов и акаций. И лужайка эта освещена по-особенному. Свет хоть и вечерний, приглушенный, однако же странно играет с моим зрением: как только я прохожу мимо этих самых кленов и акаций, каждое дерево зажигается ярким свечением, ступаю на лужайку – и забегали, зашелестели травы, озаренные все таким же необъяснимым сиянием. Углубляюсь дальше – и снова каждое мое движение сопровождает живая игра света.

Вскоре я вижу дом. Приближаюсь к нему, мне навстречу выбегает маленькая девочка. Ей около пяти, она очень смешлива и открыта, одета в не по размеру большой фиолетово-серый балахончик с таким же необъяснимым свечением, как и все вокруг. Она с разбегу бросается мне на руки, радуется и игриво колотит ручонками, мол, где же ты так долго пропадала. За девочкой торопится мужчина в строгом костюме с бабочкой и наглаженной рубашке. «Заждались», – говорит он и сдержанно жмет мне руку. За прошедший год он еще уменьшился в размере и теперь выглядит как карлик. Выражение лица его, впрочем, остается серьезным, и он продолжает ворчать. Я знаю эту манеру: за ворчливостью скрывается искренняя обеспокоенность, приязненность и желание помочь. Далее выходит Королева. Эта дама всегда выходит . Не спеша, чинно, с чувством собственного достоинства. В кудрях развевается длинный бант, и грациозно шелестят многослойные юбки. Она смотрит чуть свысока, вся как будто ледяная и недосягаемая. Но и этот персонаж мне отлично знаком: за кажущимся высокомерием и неприступностью скрывается вечное любопытство, постоянное стремление расти и развиваться, узнавать новое, становиться лучше и лучше – в выбранном деле, в собственной жизни, в отношении к окружающим. Она – Мисс Совершенство. Она любит совершенство во всем, и если его нет, банты, юбки и высокомерие слетают с нее без следа, она засучивает рукава и трудится по шестнадцать часов в сутки – учится, учится, учится, чтобы освоить то, что необходимо, осознать то, что требуется, овладеть тем, чем надо, чтобы стать, наконец, совершенством в том, к чему стремится. И когда это происходит, она вновь непреступно шелестит кружевными юбками и довольная собой и достигнутыми результатами снова величаво плывет по округе, посматривая на окружающий мир чуть высокомерно, любопытно и вовсе не зло.

Они втроем – пятилеточка в чернильно-сером балахоне, ворчливый карлик-самокритик в смокинге и королева, чьи ленты вечно шелестят, а безупречная фигура возвышается над этими двумя, составляют меж тем вполне гармоничное трио. Девочка жизнерадостна, непосредственна и впечатлительна. Ей все на свете интересно и ново, она тянет свои ручонки к букашкам, веточкам, небу и солнцу. Она постоянно убирает в доме, где все живут, поэтому ее личико частенько замурзано, а маленькие ручки машут веником и шваброй. Она не позволяет другим двум жителям дома взять верх и превратиться в законченных ворчунов и высокомерно-неприятных личностей, задравших самодовольные носы и в пух и прах разносивших все новые мысли и идеи. Когда в доме случается какая-нибудь неприятная оказия, девчушка принимается с усиленным энтузиазмом все мыть и выскабливать, чтобы дом вновь заблестел порядком и была восстановлена гармония. Девочка всегда довольствуется малым – тем, что есть, и готова находить радость и счастье в самых обыденных вещах и явлениях и заряжать этой радостью остальных. Она верит, что все в этом мире – для нее. Что мир щедр к ней и любящ, что ничего плохого произойти с ней и миром не может. Ее нельзя назвать оптимисткой, ведь это слово лишь устанавливает рамки и сужает то ощущение вечного вдохновения и счастья, которые она испытывает и которые, она верит, ожидают ее на веку. Она верит себе и верит миру и идет на зов сердца.

Самокритик, очевидно, нужен в этом доме для того, чтобы не позволить замурзанной пятилеточке расшалиться и зайти в наивности, любопытстве и открытости слишком далеко. Ведь ему известно: мир не только дарит, принимает, любит и лелеет. Но и, случается, на пути подстерегают опасности, крутые повороты и изломанные пируэты. Бывает, за любопытство и простодушие мир больно бьет, лишает сил, а то и ставит на жизненные колени. Однако же многие такие оказии легче предупредить и даже вполне реально не допустить, чем исправлять последствия содеянного. И самокритик всегда стоит на страже.

Королева этого дома – дама своевольная. Она может быть и требовательной, и прощающей, строго спрашивать и попустительствовать, и только ей одной известно, когда выбрать первое, а когда второе. Вместе с тем королеве прощаются многие причуды и капризы, ведь все знают: именно она сподвигает всех обитателей дома к лучшей жизни. Именно она является тем неугомонным вечным двигателем-мотиватором, который стремится ввысь, к солнцу, и тянет всех за собой. Она заботится о том, чтобы всегда испытывать удовлетворение – от прочитанной ли книги или увиденной выставки, купленной вещи, хорошо и качественно сделанной работы или правильно выбранного спутника жизни. Стандарты ее высоки, но приятны. Требования, случается, сумасбродны, но полезны, а усилия, которые она затрачивает, чтобы дотянуться до солнца, бывает, изнуряющи, но для всех окупаются сторицей. Она иногда спорит с критиком и пятилеточкой, но все они чаще всего слышат друг друга и живут в мире, любви и согласии.