– П-противная процедура – получение визы, – говорит Кира, морщась. – Как д-думаешь, стоит ли подавать на апелляцию?

Я растерянно мотаю головой – не знаю. В сидении в консульствах и просьбах впустить в страну действительно приятного мало. Тем более если ты турист или бизнес-турист и собираешься оставить в стране свои деньги. Но я отношусь к этому довольно спокойно – бюрократии много везде. Очень неприятный осадок остается, когда в визе отказывают без объяснения причин. Выглядит это примерно как «вы не вышли лицом – оно мне не нравится». Подавать апелляции при отказе во въезде в страну чаще всего бессмысленно – я не знаю ни единого случая, когда решение было пересмотрено. Одна моя знакомая, проработавшая несколько лет в одном из посольств, как-то призналась: решение о выдаче визы у них всегда принимал консул, и решение это чаще всего очень сильно колебалось в зависимости от его настроения. Если накануне он перепил-перегулял, наутро почти все получали отказы. Если у консула не ладилась личная жизнь из-за любовницы, все незамужние украинки младше тридцати лет, подающие документы, в глазах консула автоматически становились проститутками, едущими к нему в страну на заработки. Стоит ли говорить, что о въезде в ту самую страну таким неудачливым туристкам стоит забыть очень надолго – отказ не украшает паспорт в глазах диппредставительств – и этой страны, и всех других стран тоже. Лучше всего в это время украинкам вообще документов не подавать, так как консул будет мстить за вредности любовницы ее соотечественницам. Но украинки об этом, конечно же, ни сном ни духом не ведают.

Мы с Кирой – незамужние, нам чуть больше тридцати, огромных капиталов и недвижимости не нажили, так что мы в группе риска для всех посольств, ревностно оберегающих своих соотечественников от нашего вторжения. И если клерки посольств решат, что для их стран экономический эффект от нашего присутствия ниже, чем риски от завязывания знакомств с местными Гансами, Марио, Пьерами и Хулио, то въехать нам не позволят. Как и доказать, что рвались мы в их страну, ведомые жаждой осмотра достопримечательностей и познания культуры – к древним амфитеатрам, храмам, аббатствам, площадям, музеям…

Да, странно устроен мир. Парадоксально. Для многих стран были бы совсем не лишними деньги от туристов, особенно со всеми этими волнами финансовых кризисов, но впускать в себя «чужих» они намеренно не хотят – даже тех, кто никогда не помышлял о смене места жительства.

– Железный занавес так никуда и не исчез, – говорит Кира. – Мой конец света в Лондоне и на этот раз, похоже, увы, отменяется…

Я все еще истукан – эмоции притуплены, зубы сцеплены, все происходит как будто не со мной. Лондон пока еще где-то далеко, словно в следующей жизни. Все – серое.

С первого января я увольняюсь из агентства – это уже мое окончательное решение. А прямо сейчас я пока еще должна изображать крутого пиарщика. Ненавистно, но никуда не деться – должна. Стиснув зубы, заперев эмоции – должна. Не оборачиваясь назад и не заглядывая вперед.

Этот период мне просто надо пережить.

И жизнь моя проходит в перекладывании бумажек. Утром стопку отпечатала, подписала, проштамповала, сложила в кучку слева. В обед переложила-пересмотрела, выискивая нужную, перетасовала и снова отложила. В полдник – отслюнявила-перелистала, что-то с чем-то сверила, вручила, перепроверила и снова сложила в кучку, но уже справа от компьютера. Вечером – пересчитала оставшиеся, еще раз пробежала глазами, отметила плюсиками-галочками, накричала на опоздавших, срывающих мне весь график, и все, что не раздала утром и днем, дораздала.

Это моя жизнь. Серое утро, подъем с кровати через силу, автоматический душ без малейшего представления о том, какую часть тела сейчас тру мочалкой, машинальный безвкусный кофе, автоматический макияж – небрежно и на скорую руку. Затем – гимнастика в переполненном транспорте, первые вопли недовольных, таких же автоматически-стрессовых людей, как и я: «Водитель, едь аккуратнее, ты ж не дрова везешь!..», «Женщина, куда вы лезете, не видите, что ли, некуда!», «Але?… Петр Алексеич, здравствуйте… мильен извинений, Петр Алексеич, задерживаюсь… Да-да… Пробка на дороге просто адова…»

Выйдя из автобуса-маршрутки-метро, бегу еще в горку вверх – офис агентства водрузился прямо на вершине холма. Пот градом, тоже совершенно автоматически. Мозг во всем этом процессе не участвует – спит.

Впрочем, не просыпается он и когда я переступаю порог офиса. Весь день проходит как у забытого ноутбука – в спящем режиме. Всплески его активности, как и у компьютера, случаются только при нажатии на кнопку «enter» – при экстраординарной ситуации: позвонит разъяренный клиент, подгоняя с разработкой рекламной стратегии, взбрыкнет недовольная Дарья или Виктор или кто-то из сотрудников расскажет о своих вчерашних похождениях по барам Киева. Впрочем, при последнем мозг мой скорее реагирует на взрывы дружного хохота и громкие возгласы, чем на интимные подробности чьих-то загулов.

И вот в офисе в свои права вступают бумажки. Брифы, технические задания, распоряжения, служебные записки, отчеты, проекты, проекты проектов, черновики проектов… БУМАЖКИ, БУМАЖКИ, БУМАЖКИ – бесконечное море листков. Моя жизнь – это бесцельное их написание, бесцельное утверждение, бесцельное хранение стопками и такая же бесцельная раздача. Мне все это совершенно не нужно и не интересно. Я нервничаю, если бумажка вовремя не была утверждена или не нашла своего адресата, НО ЛИЧНО МНЕ, ЛАНЕ КОСЬМАЧ, ЭТА МАКУЛАТУРА СОВЕРШЕННО НЕ ИНТЕРЕСНА. Она не играет в моей жизни никакой роли, а через пять лет, как говорил Антон, не будет иметь никакого значения. Да что там через пять!.. Уже завтра большинство бумаг не будут иметь никакого значения. Ни для агентства, ни – тем более! – для меня лично.

Но это все – моя жизнь. Не живу – сплю. И это даже не сон, от которого наутро просыпаешься. Это – душевная летаргия. Все функции организма замедлились, мозг работает на низких оборотах, поддерживая только самые необходимые функции: покушать, сходить в туалет, автоматически поздороваться, включить компьютер, залогиниться в Фейсбук и уставиться в монитор.

Кто сказал, что серость будней – это наказание?…

Не согласна.

Это не наказание. Это – АД.

Бессмысленно запугивать детей адом, чтобы те не шумели и вели себя прилично. Гораздо честнее описать им взрослую жизнь. То, какой она будет. Ничего не утаивая и не приукрашивая. (И антипедагогично добавить: «если будешь слушать маму-папу-воспитателей-учителей, она у тебя именно такой и будет». Гарантия – сто процентов. Исключений нет.)