Шрифт:
В моем электронном ящике одно непрочитанное письмо.
«Дата: воскресенье, 15 апреля, ##### года, 00:48
Отправитель: anton_s@########.com
Получатель: lana_kosmach@########.com
Тема сообщения: [без темы]
«Здравствуй, Лана! Прости, что пишу. Ты так часто отсутствовала дома, что писать тебе мне как-то привычней, чем смотреть в глаза или звонить. Вот и сейчас, признаюсь, легче написать, а не сказать это лично. Еще раз прости. Но все-таки я хочу, чтобы ты узнала это от меня.
Я женюсь.
Ты ее знаешь – Мария, однажды ты нас видела вместе. Мария прекрасный человек, у нас будет ребенок.
Я знаю, что плохо поступил с тобой, но у меня есть свои оправдания. Я хотел поговорить с тобой еще осенью – помнишь, звонил? – но твой телефон вдруг навсегда перестал отвечать, а ты сама больше не объявилась.
Тем не менее, пожалуйста, прос…»
Я думала, что уже перевернула эту страницу, но – нет. Предательские слезы застилают глаза, и я не могу дочитать письмо до конца.
Да и стоит ли? Самое главное, что он хотел сказать, я увидела: женат, ребенок, сожалеет о нас.
Нет, не о расставании, а именно о нас. Он это не написал, но я это читаю между строк.
– Этого в письме нет, Ланочка, – мягко говорит Кира.
Мы с ней остались вдвоем, ее мужчины почти сразу же отправились поиграть в песочницу во дворе. («Отличная погода, поэтому мы во двор. А вы, девочки, не перепейте здесь кофию. Присоединяйтесь!»). И мы теперь сидим вдвоем на кухне, где я заварила кофе.
– Ты фантазируешь, в-выдаешь желаемое за действительное… Он не сожалеет о вас. Тебе надо, н-наконец, простить его, отпустить и двигаться дальше, Ланочка…
Вот в чем штука. Мне все говорят: тебе надо простить Антона, забыть и двигаться дальше.
Не знаю. Мне кажется, сила прощения в нашей среде явно преувеличена. О прощении мне постоянно твердит Кира, уже несколько раз говорил отец, морализаторствуют те пару «умных» томов по правильной жизни, которые я не выбросила, а смилостивившись, оставила на своей книжной полке. На идее прощения все сейчас так циклятся, что просто невозможно не думать: без прощения жизнь остановится и все сразу полетит в тартарары.
Не согласна.
Долгое время, пока в моей голове был Антон, я могла дышать. Могла надеяться. Могла утром просыпаться, пить кофе, проживать свой день. Могла строить планы. Вечерами стучать по клавишам компьютера, продолжая писать свою первую книгу, как он того когда-то хотел. Бродить по городу в поисках материала для этой самой книги и наблюдать. Могла думать, спорить и бросать вызов. Шагать в пугающую неизвестность. Смогла вдохнуть всей грудью и прыгнуть вниз в бурный поток, не зная, куда меня вынесет. Могла надеяться, что в один прекрасный день я ему скажу: «Смотри, подлец, а я-то ведь сумела!..»
– И не важно, что с Антоном я, может быть, больше никогда не встречусь. Главное, что он, паршивец, есть в моей голове. Меня это здорово заводит, – так однажды, еще осенью, я парировала Кире, которая в очередной раз озаботилась моим спасением и уже открыла рот, чтобы прочесть новую лекцию.
По сути, совершенно неважно, что вела меня за собой обида, ненависть и горечь. Они лучше, чем аморфное прощение, моральное нытье и нюни типа «я буду выше всего этого».
Не буду.
«Антон, дорогой! Спасибо за письмо, за то, что сообщил, что женишься и счастлив. Поздравляю!
Только знай: я всегда буду тебя ненавидеть. Всеми фибрами своей пусть мелкой, не способной прощать душонки. Ненавидеть – и наплевать. Буду вспоминать о тебе с неизменным раздражением и гневом – ты, сволочь, так и не разглядел, на что я способна. Да ты совершенно меня не знал. И, не узнав, променял на другую жизнь. И проваливай, слабак!..
Не знаю, как сложится твоя жизнь, но я больше никогда не буду за тобой бегать – неинтересно. Ни звонить, ни писать. Мы вряд ли когда-нибудь снова встретимся – незачем.
Знай только одно: ты все же сыграл в моей жизни роль. Очень важную роль. За которую я тебе всегда буду благодарна. Ты вывел меня из спячки. Из беличьего колеса и крысиных гонок. Встряхнул. Столкнул из лодки в бурную реку, не спросив, умею ли я плавать.
Я выплыву. И если до сих пор не у берега, то все равно гребу.
И это – ОПЫТ. Бесценный. Волшебный пинок под зад, который дорогого стоит. За это я тебе, поганец, благодарна.
Кстати, желаю и тебе когда-нибудь испытать такую вот ненависть-благодарность. Это – мощно!..
Ну и – счастья в жизни, конечно.
Лана».
– Так о чем ты, Кир, хотела со мной поговорить?
– Да т-так. В общем-то, именно об этом, хотя какая теперь разница?… Ты уже все знаешь.
– Нет, выкладывай.
– Антон вчера ко мне приходил.
– ?!..
– Да, его красивая задница провела два часа на моем самом лучшем гробу орехового дерева.
– Ты никогда не говорила, что считаешь его задницу красивой.
– Э-э-э… Просто моего любимого г-гроба достойно только все самое лучшее. Поэтому пришлось сделать реверанс его заднице – для статус-кво. Понимаешь?…
– А.
– Он появился на пороге офиса и попросил поговорить.
Я с опущенной головой остервенело колочу кофе.
– Как раз говорил, что вернулся из Сингапура и вскоре женится на этой Марии. Мы разговаривали битый час. Антон много извинялся за тебя – не пойму, почему передо мной – это же были ваши отношения, а не н-наши. Я ему и посоветовала сказать тебе все самому, без посредников, так смелее и честнее.
– Извиниться – дело двадцати секунд. Ты говоришь, что разговор длился долго…