Гром на сцене в эту минуту смолкает, поэтому Y говорит уже тише, не дожидаясь моего ответа:

– А сыграете и нам?… Моей девушке, пожалуйста?

Я зарделась, Y притянул меня к себе поближе, ребята переглянулись, и через несколько секунд заговорила гитара, тихонько зашелестел саксофон. Солист сейчас поет без микрофона, и это звучит гораздо ближе и интимнее, чем со сцены.

На нашу компанию начинают обращать внимание прогуливающиеся, и к концу песни вокруг собирается небольшой кружок. Когда солист замолкает, слышатся нестройные аплодисменты и несколько голосов из круга скандируют «браво».

Солист смущенно улыбается. Он и правда молодец. Я ему тоже аплодирую – его проникновенность меня тронула.

– Ну как?… – снова спрашивает Y.

Я одобрительно киваю: действительно неплохо.

– Это мои. Я их тоже люблю, – говорит Y и жестом подзывает к себе солиста.

Пока они беседуют, финансист-бандурист, по-видимому, узрел свободные (то есть мои) уши, склоняется ко мне и шепчет громким пьяным шепотом:

– Игрек-то их поддерживает, скажи, он молодец ведь, да?…

– То есть?

– Ну, спонсирует их. Ты не знала?… И-иик!

Нет, я не знала. Я вообще все больше понимаю, что знаю Y очень мало. Ничегошеньки не знаю, можно сказать.

– Что тебе тут обо мне наговорил этот оболтус? – возвращается Y.

– Что ты спонсор этих молодых музыкантов.

– А-а… это. Это неважно.

– Как неважно?

– Да и не спонсор вовсе – слишком громкое слово.

– А кто же тогда?

– Я бы сказал: сочувствующий. Вижу – молодые талантливы. Ну и… Чем могу.

– Что «ну и»?…

– Говорит, что п-п-о-о! – могает по мелочи, Лана, – снова вмешивается бандурист. Его голос с каждой минутой все больше булькает, глаза соловеют. – Скромный он у нас просто – привыкай. Жилье ребятам снимает. Д-диск ии-ик!.. помог записать… Когда дд-иик!.. – енег не хватает, бывает, платит им что-то вроде зарплаты, чтобы держались… Святой он у нас, короче… Знала, что Святоша – его прозвище?… Знала?…

– Ладно тебе, угомонись, брат, разошелся, – говорит Y и уводит бандуриста к машине. – Поспи немного, – доносится до меня его спокойный голос.

– Ну что?… – говорит мне Y, когда возвращается спустя несколько минут. – Может, будем уже ехать, ты как? Эдик – это его настоящее имя – подустал за сегодня, завезем вначале его, а потом сами домой, ладно?…

Я растерянно киваю и даю себя увезти.

В последние месяцы я так замкнулась на себе, что совершенно не замечаю никого вокруг.

– Эгоистка, – когда-то в детстве говорила мне с ехидцей мать.

– Эгоцентристка! – бушевала она позднее, когда я окончательно перестала слушаться, наоборот, все сказанное ею подвергала нещадной критике за фальшь. – Не будет жизнь крутиться вокруг тебя, запомни это: не будет!..

И не крутилась (тут она была абсолютно права). Никогда. Это мне приходилось изловчаться, подстраиваться, приспосабливаться к жизни, к людям, к обстоятельствам.

– Но эгоистка – это хорошо, – парировала, бывало, Кира. – Все мы эгоисты. Кого ни спроси – для всех собственные интересы превыше всего. А если все-таки выше не собственные, а чужие, такая личность больна, уж поверь мне.

Я ей вполне верю.

– Только оно, конечно, неплохо бы все же чуять грань, за которую преступать чревато, – как в самопревозношении, так и в самоуничижении. Понимаешь, о чем я?…

Иногда мне кажется, что понимаю, иногда – нет. Как же ту самую грань почуять?…

Вот, наверное, именно сейчас я ее и пропустила. Во всяком случае, что я знаю о Y?… Знаю, что первая любовь его бросила, когда ему было семнадцать, ведь тогда он был хилым и неуверенным в себе. Знаю, что напоследок он пообещал (ей или себе?) «стать мужиком», потому и подался в летное училище. Знаю, что писательство для него – ремесло, а не дело всей жизни. Знаю, что играл в политику. Знаю, что ни на чем особенно ни циклится: пока идет – хорошо, нет – значит нет, придумает что-то другое.

Коллекционер, владелец огромных неподъемных альманахов с монетами и купюрами разных стран и времен. О каждой монете или банкноте знает ВСЕ и готов рассказывать часами. Особенно гордится деньгами времен Австро-Венгрии и УПА. Также знает все о каждой войне, стране, море-океане, реке, расе и национальности. Словом, компактная «Википедия» – не миллионы страниц, как в Сети, а всего только одна голова, по две руки и ноги. У этой ходячей энциклопедии почти на все всегда есть или готов развернутый ответ, или собственное мнение. Кстати, вот зачем мужчине нужна лысая голова? Чтобы легче знания проветривать.