жестокости.

– Мисс Эмброуз, - подчеркнуто произнесла Скалли,- утверждает, что

реакционной политике в отношении животных она положила конец.

– Она старалась, - честно признал Ланг, и его белобрысый соратник

несколько раз кивнул.
– Я не знаю, насколько она последовательна в осуществлении своих благих намерений, но первое время она действительно

старалась. Юэн, принеси еще пита…

Белобрысый лишь мелькнул туда-сюда. Пиво появилось перед вождем

мгновенно. Вождь отхлебнул. Предложить выпить гостям ему и в голову не

пришло. Вождь был не дрессирован. Или, быть может, он давно стряхнул с себя

путы дрессировки.

– Но, понимаете, я боюсь, что ей сейчас не до того. Сейчас ей мало дела

до зоопарка.

– Почему?
– удивилась Скалли. Малдер смолчал.
– Она производит

впечатление такой деловитой, такой рачительной хозяйки…

– Она такая и есть, - кивнул Ланг.
– Но сейчас она судится с какой-то

африканской страной… как ее… никогда не помню названий этих. Хороший

термин придумал пару лет назад наш Госдеп - “фэйлд стэйтс”. “Неудавшиеся

страны”. Так вот, одна такая неудавшаяся вздумала выступать. Дело в горилле

по имени Софи, она родом уз той страны. Черт… Маланда… Угайя… нет, не

сообразить. Юэн, ты не помнишь?

Белобрысый отрицательно покачал головой-За все время разговора он не

произнес ни слова. Стоял, прислонившись спиной к стене, управлял

видеотехникой и выполнял прочие распоряжения.

– Ну, ладно, какая разница. Десять лет назад Уилла привезла, эту Софи

как раз из той страны. Как-то протащила через таможню, воспитала прямо будто

своего ребенка. Утверждает, что горилла научилась разговаривать, понимает

более тысячи слов и способна отвечать знаками… Теперь правительство этой

Маланды требует вернуть гориллу на родину.

– Зачем?
– искренне удивился Малдер.

– Да кто их там поймет? Может, туристам показывать. Они же работать не

умеют и не хотят, живут только за счет турбизнеса… ну, и подворовывают, конечно.

– Вы думаете, Уилла выиграет процесс?

– Не знаю.

– Вы переживаете за нее?

Лайг пренебрежительно махнул рукой.

– В этом конфликте обе стороны одинаково отвратительны. С чего этой

Маланде приспичило депортировать гориллу, я знать не знаю, мало, что ли, у

них своих горилл… но уверен, что Софи там не поздоровится. Однако и

позиция Уиллы… Это прекрасный пример империалистической политики в

отношении животных. Превратить живое существо в игрушку для удовлетворения

собственных эгоистических инстинктов! Держать зверя в доме! Кормить с

ложечки! Чуть ли не в постель к себе класть!

Сумасшедший дом, в который раз подумала Скалли. Она очень любила собак

и кошек, и те ее любили. Обожала белочек. Она понимала сложности социальных, расовых и внешнеполитических проблем, - но тут простая, как дважды два, с

детства ясная и очевидная вещь вдруг оказалась запутанной донельзя. Ее это

злило.

– Все животные должны жить на свободе, - закончил Ланг. Словно

последний гвоздь забил. Наверное, подумал Малдер, именно с таким видом

повторял время от времени тот римлянин: “Карфаген должен быть разрушен”. А

кстати, как его звали? Сципион? Катон? Не помню…

В общем, Маланда. Малдер безо всякой симпатии усмехнулся сам над собой.

Вернусь домой - надо будет посмотреть. Совсем отупел от работы.

– Даже если это будет стоить какому-то человеку жизни?
– спросил он.

Лэнг высокомерно усмехнулся и отхлебнул пива.

– А пусть не стоит на пути свободы, - отрезал он.

– Спасибо, мистер Ланг, вы нам очень помогли, - сказал Малдер после

небольшой паузы.- Мы с вами еще свяжемся.

Когда они выходили из помещения штаб-квартиры, взгляд Скалли задержался

на лежащей на одной из полок, полуприкрытой какими-то бумагами, видеокамере.

Наверное, этой камерой и делались все эти нелепые съемки, подумала она.

Но как же все-таки эти сумасшедшие туда пробирались и снимали так, что

Митчем ни разу ничего не заметил? Виртуозы…

Не сговариваясь, они решили поразмышлять и пройтись. Пешком.