Гуакамайо шевелит крыльями.

Я вижу их цвета и различаю знаки, понимаю язык разноцветной воды, изогнувшейся, как лиана, там, где было облако…

Гуакамайо(оборачивается, отряхивает крылья). Квак! Квак! Квак!

Чинчибирин(бьется, пытается встать, как больной в агонии, и говорит с трудом). Что тебе нужно? Скажи, что тебе нужно? Радуга, радуга лжи, тяжко пораженье! (Голова его падает на землю.)

Гуакамайо(подходит к нему). Мне нужна стрела! (Опускается рядом с ним и гладит его лапой.) Последняя стрела! Та самая стрела, аку-квак!

Чинчибирин дернулся. Гуакамайо отпрянул в страхе.

Чинчибирин. Мой лук… стрела… стрела… моя стрела…

Гуакамайо. Твоя последняя стрела Яи!

Чинчибирин(с трудом, словно вспышка исчерпала его силы). Яи, желтый цветок… как мо-и гла-за… со мной… как мо-и у-ши… со мной… как мо-и но-ги… со мной… как мо-и ру-ки… Яи, желтый цветок! ( Кричит.)Яи! (Пытается встать.) Моя слепая мать видела ее, и я ее видел слепыми глазами матери… Яи! Цветок! Стрела! Я убью тобой Гуакамайо, теперь, в пучине сумерек!

Оба молчат. Гуакамайо тяжело дышит и бьет клювом воздух, словно борется с кем-то – так бывает со старыми птицами, выживающими из ума. Появляется Яи, молодая и прекрасная, в светло-желтом платье. Осторожно ступая среди трупов, подходит к костру и говорит.

Яи. Те, кто слышал землю, ставшую землей в их слухе. Те, кто видел землю, ставшую землей в их взгляде. Те, кто нюхал землю, ставшую землей в их ноздрях. Те, кто вкушал ее, ставшую землей на губах и во рту…

Из груды тел слышится тихий, глухой голос.

Чинчибирин. Яи, Желтый Цветок…

Яи(удивилась, что кто-то зовет ее). После битвы по полю бродят последние слова убитых. После битвы, после жизни, после пламени летят из золы белые бабочки пепла…

Чинчибирин. Я и, Желтый Цветок!

Яи(испугалась, теряет напускную бодрость). Кто-то умер, шепча мое имя… Быть может, Кукулькан? Ведь, кажется, с ним я обручена с детства? (Всматривается в лица воинов.) Кукулькан! Кукулькан, повелитель Земли и Неба, властелин Трехцветного дворца, подобного чертогу солнца…Утром он в желтом, под вечер – в алом, а ночью он – как голый, потому что окутан тьмой… !

Чинчибирин. Яи, Желтый Цветок!

Яи(берет за крыло Гуакамайо, который как будто дремлет). А, это ты меня звал! На что я тебе? Что тебе надо?

Гуакамайо(отбивается). Квак! Квак! Квак!

Яи. Хочешь внушить мне, обманщик, что меня зовут мертвые?

Гуакамайо(возмущен). Я и клюва не раскрыл!

Яи. Великая Зеркальная Слюнка умеет говорить, когда хочет, не раскрывая клюва…

Гуакамайо. Квак! Квак! Квак!

Яи. Да, не раскрывая клюва. Сейчас, когда ты меня звал, твой голос исходил из перьев. Я знаю, ты хотел, чтоб я ушла от пламени войны, не оставляющего пепла. Ты его клевал, а потушить не мог, и скоро оно станет желтым плодом заката.

Чинчибирин. Яи, Желтый Цветок!

Яи. Говори как следует! На что тебе клюв дан? Меня прямо в дрожь бросает, когда я слышу, как голос исходит из перьев…

Гуакамайо. Аку-квак, ты знаешь его, он звал тебя на тропах снов!

Яи. И теперь зовет!.. (Она закрыла лицо руками и не видит Чинчибирина.)

Чинчибирин. Яи!

Яи. Меня позвал мертвый! Ты слышал? Мертвый сказал: "Яи". Слышишь, Отблеск Цветных Осколков, меня мертвый позвал?

Гуакамайо. Он назвал ту, что говорила с пламенем.

Яи. Я говорила с пламенем!

Гуакамайо. Ты говорила пламени последнее слово, аку-квак: этой ночью Желтый Цветок разделит ложе с Кукульканом!

Яи(кивает, подтверждая его слова). Клянусь судьбой и жизнью, это так.

Гуакамайо. Квак и аку-квак!

Яи. В Краю Изобилья отец и мать обещали меня, цветок, Великому Кукулькану, и потому и в доме их, и в поле все шло хорошо. Пять раз разверзалось лоно матери, а когда выбрали меня, лоно закрылось навеки.