…правило №2.14 «Нельзя причинять серьезный ущерб психическому или физическому здоровью, лишь легкое воздействие для выполнения пунктов 1.5, 1.7 и 1.10»…

Я толкнул его к стеклу и приготовился. Странно, что на меня нашло? Может, уверенность в том, что я прав? Глупости. Или щекочущее чувство вседозволенности в образе «нежелательного элемента»?

Я собирался следовать правилу, что означало не самую лучшую вероятность получить по голове без возможности ответить. Вспомнилась предыдущая работа, за которую я держался до последнего, даже несмотря на ежедневно ухудшающиеся условия.

Я даже улыбнулся такому сравнению.

Почему-то я не ожидал, что он ударит ногой. Скажу вам со стопроцентной уверенностью – это больно. Не в пах, немного выше, в нижнюю часть живота, которую так люблю у девушек – место, где находится самая уязвимая часть тела, самая беззащитная. От удара, которого я не видел, меня отбросило назад и, спасибо нашим автобусам! я удержался на ногах благодаря малому размеру и поручням.

– Какой-то бомжара мне будет указывать? Ты какого хера тут, вообще, делаешь? – еще удар, кулаком в плечо. Не больно.

Что мне было делать? Я плюнул ему на куртку. Молча и противно, а слюна сразу же обозначилась на синем материале белой звездой.

– Ты совсем что ли!

– Эй, а ну-ка прекратите! Пока полицию не позвал! Их тут в городе много! – закричал водитель.

Опять я пропустил остановку – на этот раз она была экстренной, чтобы прекратить подобие драки алкаша и бомжа. Для полного абсурда не хватало только наркомана и, наверное, педика.

– Пойдем, – буркнул мой новый «товарищ», снимая куртку. Напоследок, он втянул из носа и плюнул в меня. Я хотел увернуться, но лучше было остаться на месте, потому что скользкая жижа попала прямо в руку.

Девушки и след простыл.

Когда я вышел на следующей остановке, то адреналиновый раж покинул меня, тело покрылось ознобом, как противным слоем неровного полиэтилена, и боль вернулась с утроенной силой. Мне только и оставалось, что сесть на скамейку. Пока я зажимал больной живот, то успел заметить одну из старушек, она была в автобусе. Она уходила прочь, периодически оглядываясь и будто записывая события в записную книжку.

Когда я открыл глаза, мир сразу же ударил меня своей непостижимой яростью, звуками, раскаленными настолько, что даже жужжание комара доставляло физическую боль.

Солнце лилось прямо в незанавешенные окна, создавалось реальное впечатление приближающегося Апокалипсиса – настолько мощным был свет. Нужно было встать, мочевой пузырь просто разрывался от всего, что было вчера выпито и не вылито наружу.

Как очнувшийся из комы безнадежно больной, я с трудом оторвал свои конечности, которые все магнитились к лону кровати, не желающей моего пробуждения. Прищурившись, я осматривал мир в настолько малые щели, насколько это вообще было допустимо человеческим строением. И увиденное, сперва, не принесло никакого удовольствия. Я был не дома, этот квартирный пейзаж был максимально незнаком. Мне посчастливилось быть одним из тех, кто занял оборону кровати. Вместе со мной было еще три «царя горы» – незнакомая парочка, парень с девушкой, которые свернулись в клубок где-то «в ногах» и Карина – девушка, с которой посчастливилось познакомиться в клубе. По всей комнате, небольшой, причем ее половину занимала кровать, были раскиданы подушки всех цветов и фасонов. Их было так много, будто накануне был совершен налет на магазин «Все для спален». На подушках ютилось еще около шести человек. Девушки были в джинсах, юбках и шортах, и все, как на подбор, в одних только бюстгальтерах сверху.

Дискомфорт также создавало липкое ощущение в трусах, причиной которого был натянутый презерватив, присохший к ткани и органу.

Отыскав небольшую тропинку мимо раскиданных подушек, я пробрался к провалу света в месте, где, как я догадывался, было окно. Солнце насильно закидывало в окно свои лучи, как копья или дротики, они оставляли длинные тонкие полосы, если смотреть, прикрывая глаза рукой.

Совсем другие лезвия застряли в горле, превращая меня в фокусника, проглотившего не один острый меч. Сушило так сильно, что я готов был даже выпить пару глотков из аквариума, который приютился на небольшом столе рядом с подоконником. На нем, кстати, расположились и чьи-то голубые стринги, это было скорее мило, чем смешно или нелепо.

Преодолев россыпь опасно бьющих преломленных полос, сотканных из солнечной материи, я оказался на балконе. Стало немного легче, когда прохладный полуденный ветер прикоснулся к коже, провел по ней воздушными пальцами, слегка раздражая соски. Зеленые листья качались из стороны в сторону, приветствуя меня, как незнакомого пришельца.

Не хотел портить вам удовольствие от воображения картины, что предстала передо мной в это утро, но должен немного объяснить, откуда взялась такая резкая смена декораций.

Прошел всего месяц с того момента, как я в первый раз примерил на себя шкуру, как говорит мой куратор, «нежелательного элемента общества, так сказать», в первый раз почувствовал пьянящее чувство безнаказанности, свободы и по-настоящему веселого угара. И тогда же я осознал, что веду себя, как самый настоящий ублюдок.

Через пару дней, когда веселье и стеб над сверстниками или парнями помладше сменялись тяжелым, слизистым ощущением вины перед присутствующими, когда моя «работа» обязывала проводить одни и те же манипуляции с пассажирами любого типа и принадлежности. Это доставляло даже физические неудобства, что, в свою очередь, привело меня домой, в обьятия старого дивана.