не знает точно, что именно надо делать с машинами и людьми, но все чувствуют — и в этом пафос и основная идея

книги,—что технократическое общество враждебно человеку и как таковое оно обречено на гибель.

Идея антигуманности и исторической обреченности

технократического мира пронизывает все антитехнокра-

тические негативные утопии. Но последние часто искажают действительную роль науки и техники в обществе.

Вырывая их из более широкого социального контекста, не

умея разглядеть их амбивалентную сущность, негативные

утопии часто перелагают на науку и технику чуть ли не все

бремя ответственности за существующее в мире зло. В итоге они сами становятся на путь фетишизации сил, против

которых ведут войну. Вот почему позитивное значение

этих произведений нередко связано с их критическим пафосом.

Один из поводов критики технократических идеалор

заключается в том, что обыденное сознание часто усматривает в развитии науки и техники и деятельности ученых

и инженеров чуть ли не главную причину появления оружия массового уничтожения и возникновения угрозы новой

мировой войны. Война же, особенно термоядерная, рас81 Воннегут К. Утопия 14, с. 33.

82 Там же, с. 128.

297

сматривается в современной американской негативной

утопии как одно из главных зол и опасностей, угрожающих

человечеству.

Во многих негативных утопиях последнего тридцатилетия действие либо развивается на фоне опустошительной войны, либо завершается ею. Причем независимо от

того, как трактуется причина войны и на кого возлагается

ответственность за нее (а здесь широкий спектр трактовок — от антикоммунистических до антиимпериалистических), война обычно рассматривается как источник

разрушения цивилизации pi уничтожения человеческого

рода.

Страх перед войной выступает одновременно и как

косвенная форма выражения страха перед ее источником, каковым оказывается — в зависимости от политических позиций автора и его кругозора — то военно-промышленный

комплекс, то недальновидное правительство, то «красная

опасность» (трансформирующаяся иногда в «желтую опасность», как, например, в «атомных утопиях» 83 П. Джорджа) , то правые, то левые силы.

Наиболее крупные из антивоенных негативных утопий, такие, как хорошо известный советскому читателю роман

Ф. Нибела и У. Бейли «Семь дней в мае», выступают в традиционной для негативных утопий и антиутопий функции

романа-предупреждения и тем самым выполняют важную

в нынешних условиях роль мобилизации сил на предотвращение новой мировой войны и разрядку международной напряженности.

В некоторых из современных американских негативных утопий звучат — порою глухо, неотчетливо — антиуто-

пические мотивы. Мы, пишет Дж. Мейлони, можем отвергать мир «1984-го» как зло, но при этом должны ясно представлять себе, что, во-первых, это зло неизбежное, а во-вторых, не такое уж страшное и незнакомое, как это кажется

на первый взгляд. Жизнь в маленьком городке, где каждый у всех на виду, где все знают все обо всех и находятся

во власти обычая и общественного мнения, по сути мало

чем отличается от жизни в «орвеллианском мире», утверждает Мейлони. Так что стремясь оттянуть приход «1984», говорит он, мы не должны так уж сокрушаться, когда он

все-таки наступит. Надо будет только приспособиться, 83 Об «атомных утопиях» (понятие, введенное А. Мулярчиком) 60—70-х годов см.: Американская литература и общественно-политическая борьба. М., 1977.

298

привыкнуть к нему как к миру, который может нам и не

нравиться, но который вовсе не является наихудшим из

возможных миров, ибо его обитатели имеют, по крайней

мере, пищу, одежду, жилье и получают медицинскую помощь 84.

В рассуждениях Мейлони четко проявляется направление эволюции современного американского утопического сознания (по крайней мере, некоторых его потоков): уменьшение дистанцированности утопического идеала.

Когда зло кажется неизбежным, позитивным идеалом становится наименьшее из возможных зол, которое в итоге

перестает даже восприниматься как зло. Негативная утопия, как отвергаемая сегодня форма возможного бытия, становится... утопическим идеалом. Предел, отделяющий