л а с милым смущением: « Однако я попытала счастья, только чтобы полюбоваться прославленным искусством Ко¬ жаного Чулка. Не согласитесь ли вы, сэр, принять эту пти¬ цу в знак того, что вы не помните обиды? Ведь, если бы не ваша рана, вы могли бы сами завоевать этот приз. По лицу молодого человека было невозмояшо дога¬ даться, какое чувство вызвало у него ее любезное предло¬ жение. Казалось, этот подарок был ему неприятен, но он не мог противостоять очаровательной настойчивости и ла¬ сковой ульгбке Элизабет. Поклонившись, он мол*т поднял лежавшую у ее ног индюшку, но и после этого ничего не сказал. Элизабет протянула негру серебряную монету, чтобы возместить ему убыток (после чего он снова расплылся в улыбке) и, обернувшись к своему спутнику, выразилд же¬ лание вернуться домой. — Погоди минутку, кузиночка, — ответил Ричард. =— Я должен сперва установить возможность дальнейших не¬ доразумений в подобных состязаниях. Господа, если вы из¬ берете комитет, то я в его присутствии сегодня же набро¬ саю точные правила... — Тут он негодующе умолк, почув¬ ствовав, что на его плечо — плечо верховного шерифа округа — фамильярно легла чья-то рука. —» Желаю тебе счастливого рождества, кузен Дик, » сказал судья Темпл, незаметно появившийся на поляне, — Если на вас будут часто находить припадки подобной га¬ лантности, сударь, мне придется строго присматривать за дочкой. Я могу только восхищаться изысканным вкусом человека, который считает подобные зрелища подходящи¬ ми для женских глаз! — Это все ее упрямство, Дьюк! — воскликнул шериф (упущенная возможность первым поздравить судью с праздником огорчила его куда больше, чем иного человека настоящая беда). — И должен сказать, я знаю, от кого она его унаследовала. Я повел ее посмотреть нововведения, но, чуть раздался первый выстрел, она со всех ног бросилась сюда* словно воспитывалась не в самом лучшем пансионе, а в казарме. Я глубоко убежден, судья Темпл, что такие опасные развлечения следует запретить. Впрочем, я почти уверен, что они уже запрещены законом. — Что ж, сударь, вы теперь здешний шериф, и ваша обязанность — выяснить, так это или нет, — с улыбкой сказал Мармадьюк. — Я замечаю, что Бесс уже выпол- 635

пила мое поручение, и, надеюсь, новость эта была вам приятна. Тут Ричард поглядел на пакет, который держал в руке* и воскликнул, совсем забыв о своей недавней досаде: — Дьюк, дорогой мой кузен! Давай отойдем в сторонку, я хочу тебе кое-что сказать. Мармадьюк послушно отошел с шерифом на соседнюю полянку, и последний продолжал: — Во-первых, Дьюк, позволь поблагодарить тебя за твое дружеское ходатайство перед губернатором и парла¬ ментом штата — я хорошо знаю, что без такого ходатайства не были бы приняты во внимание даже самые высокие за¬ слуги. Но мы ведь дети двух сестер, мы ведь двоюродные, братья, и ты можешь всецело мной располагать, Дьюк. Всецело! И все же, по моему смиренному мнению, за мо^ лодым товарищем Кожаного Чулка следует приглядывать. Он что-то чересчур любит индюшатину. — Предоставь его мне, Дик, ответил судья, — и я отучу его от этой склонности, удовлетворив его аппетит. Однако мне нужно с ним поговорить. Вернемся же к остальным. Глава XVIII Бедняга! И родная мать Его бы не могла узнать. Нужды и голода печать На лоб его легла. Вальтер Скотт, «Мармион» Вернувшись на большую поляну, судья Темпл взял под руку свою дочь и направился к тому месту, где молодой охотник стоял, опершись на ружье и молча разглядывая мертвую птицу у своих ног. Присутствие девушки оказало немалое влияние на течение последующего разговора. По-« явление Мармадьюка не прервало состязания, и перед на* чалом следующего тура в толпе завязался горячий спор относительно условий стрельбы по индюшке, которая бьь ла, впрочем, гораздо хуже предыдущей. Таким образом, разговор, который мы приведем ниже, слышали только те, кого он касался, в том числе Кожаный Чулок и индеец, не покинувшие своего молодого товарища. Я причинил вам большой вред, мистер Эдвардс, 636

начал судья и тут же умолк, так как при этих словах моло¬ дой человек вздрогнул и переменился в лице; однако он ничего не сказал, взгляд его постепенно снова стал спокой¬ ным, и судья продолжал: — К счастью, я располагаю воз¬ можностью в какой-то мере возместить вам причиненный мною ущерб. Мой родственник Ричард Джонс получил назначение на важный пост, и я буду теперь лишен его по¬ мощи, а мне как раз сейчас необходим человек* на которо¬ го я мог бы положиться. Ваши манеры, несмотря на вашу скромную одежду, говорят о том, что вы человек образо¬ ванный, а твоя рана еще некоторое время будет мешать тебе добывать хлеб охотой (Мармадьюк начал волноваться и незаметно для себя стал обращаться к юноше на «ты», как это было принято между квакерами). Мои двери от¬ крыты для тебя, мой юный друг, ибо подозрительность не в обычае нашей молодой страны — слишком мало здесь соблазнов для алчности людей нечестных. Так согласись же стать хотя бы на время моим помощником и получать вознаграждение, соответствующее твоим обязанностям. Ни в обращении судьи, ни в его предложении, каза¬ лось, не было ничего, что могло бы объяснить непонятную угрюмость, похожую даже на отвращение, с какой юноша слушал его речь; однако, сделав над собой большое уси¬ лие, он взял себя в руки и ответил: — Я пошел бы на службу к вам, сэр, или к любому другому человеку, чтобы снискать себе пропитание чест¬ ным трудом, — я не скрываю свою нужду, я даже беднее, чем это может показаться на первый взгляд. Однако я опа¬ саюсь, что такие обязанности помешают мне в более важ¬ ном деле, и поэтому я не могу принять ваше^.предложение и, как прежде, буду добывать себе пропитание ружьем. Тут Ричард не замедлил прошептать Элизабет, которая стояла несколько в стороне: -г В этом, кузиночка, проявляется естественная неохо¬ та метиса отказаться от дикарских привычек. Насколько мне известно, ничто не может побороть в них любовь к бродячей жизни. — Это опасная жизнь, — сказал Мармадьюк, хотя он не слышал замечания шерифа, — и она грозит несчастья¬ ми куда более серьезными, чем твоя рана. Поверь мне, друг мой, я опытней тебя и хорошо знаю, что жалкая жизнь охотника оставляет без удовлетворения многие его телесные нужды, не говоря уж о духовных. 637

—- Нет, нет, судья, — вмешался Кожаный Чулок, на которого Мармадыок до сих пор не обращал внимания, а может быть, и вообще не заметил. — Забирайте его к себе в дом, и на здоровье, да только обманывать его не надо. Я вот прожил в лесах сорок долгих лет и, бывало, по пять лет подряд не видел там никаких просек, разве только проложенные бурей. А где вы еще найдете человека, кото¬ рый на шестьдесят восьмом году жизни так легко добывал бы свой хлеб, несмотря на все ваши вырубки и охотничьи законы? Ну, а в честности и в справедливости я потягаюсь с самым громкоголосым проповедником на всем вашем «патенте». — Ну, ты исключение, Кожаный Чулок, — возразил судья, добродушно кивнув охотнику. — Ты ведь не зло-« употребляешь спиртными напитками, что в вашем сосло- вии редкость, и крепок не по годам. Но будет жаль, если этот юноша бесплодно загубит свои таланты в лесу. Про¬ шу тебя, друг мой, поселись под моим кровом, хотя бы на тот срок, пока не заживет твоя рука. Моя дочь, хозяйка моего дома, скажет тебе, что ты будешь в нем желанным гостем. — Конечно, — произнесла Элизабет с некоторой сдер¬ жанностью, приличествующей девушке. — Попавший: в беду человек всегда будет для нас желанным гостем, осо¬ бенно если мы сами виновны в его несчастье. — Да, — сказал Ричард, — а если вы любите индюша¬ тину, молодой человек, то на нашем птичьем дворе индю¬ шек много, и одна лучше другой, уж вы мне поверьте. Получив такую удачную поддержку, Мармадьюк удво¬ ил свою настрйчивость. Он обстоятельно объяснил, в чем будут заключаться обязанности его помощника, назвал цифру вознаграждения и вообще не упустил ни одной из тех подробностей, которым деловые люди придают значе¬ ние. Юноша слушал его в сильном волнении. Лицо его ясно отражало борьбу чувств: то казалось, что он с ра¬ достью готов дать свое согласие, то снова непонятное от¬ вращение омрачало его черты, словно черная туча, засло¬ няющая полуденное солнце. Индеец, на чьем лице были по-прежнему написаны уныние и стыд, слушал речь судьи со все возрастающим интересом. Постепенно он подошел почти вплотную к со-* беседникам, и, когда его зоркий взгляд уловил нереши¬ тельность в глазах молодого охотника, он гордо расправил 638

согбенные стыдом плечи и. с прежним достоинством шаг¬ нув вперед, сказал: — Выслушай своего отца, слова его мудры. Пусть Мо¬ лодой Орел и Великий Вождь, Владеющий Землями, едят у одного костра; пусть они без боязни спят рядом. Дети Мику она не любят крови; они справедливы и поступают правильно. Солнце должно встать и зайти много раз, преж¬ де чем люди станут единой семьей, на это нужен не один день, но много зим. Минги и делавары — прирожденные враги, их кровь никогда не смешается в жилах одного че¬ ловека, она никогда не потечет одной струей на поле бит¬ вы. Но откуда вражда брата Микуона и Молодого Орла? Они одного племени, у них одни предки. Научись ждать, сын мой. Ты делавар, а индейский воин умеет быть терпе¬ ливым. Эта образная речь, казалось, произвела на -молодого че¬ ловека большое впечатление, и, уступая настояниям Мар- мадьюка, он в конце концов дал свое согласие. Однако он поставил при этом условие, что, если какая-нибудь из сто¬ рон захочет расторгнуть договор, она будет вправе сделать это немедленно. Странное и плохо скрываемое нежелание юноши принять место, о котором человек его положения при обычных обстоятельствах мог бы только мечтать, не¬ мало удивило тех, кто не знал его близко, и произвело на них неблагоприятное впечатление. Когда беседующие разо¬ шлись, они, естественно, принялись обсуждать недавний разговор, и мы «не преминем сообщить эти беседы читате¬ лю, начав с той, которую, .неторопливо возвращаясь до¬ мой, вели между собой судья, его дочь и Ричард. —* Уговаривая этого непонятного юношу, — заметил Мармадыок, — я поистине не отступал от заповеди спаси¬ теля нашего — «любите обижающих вас». Не понимаю, что в моем доме может испугать молодого человека его лет. Уж не твое ли это присутствие и красота, Бесс? — Нет, нет, — простодушно ответил Ричард, — кузи¬ на Бесс тут ни при чем. Ты можешь назвать мне хоть одно¬ го метиса, Дьюк, которому была бы по вкусу цивилизован¬ ная жизнь? Если уж на то пошло, они в этом отношении куда хуже чистокровных индейцев. Ты заметила, Элиза¬ бет, как он выворачивает ноги внутрь носками и какие ди¬ кие у него глаза? — Я не обратила внимания ни на его глаза, ни на его ноги, хотя думаю, что более смиренная поза была бы 639

для него уместнее. Милый отец, право, вы проявили истин¬ но христианское терпение. Меня же его надменность воз¬ мутила задолго до: того, как он изволил согласиться. Ниче¬ го не скажешь, это для нас великая честь! Какую парад¬ ную комнату прикажете отвести ему, сударь, и с кем будет он вкушать свой нектар и амброзию? — С Бенджаменом и Добродетелью, — перебил ее ми¬ стер Джонс. — Неужели у тебя хватит духу кормить этого малого с неграми? Конечно, он наполовину индеец, но ведь туземцы презирают негров. Нет, нет, он скорее умрет с го¬ лоду, чем сядет за один стол с чернокожими! — Я .буду рад, Дик, если он согласится обедать с на¬ ми, — ответил Мармадыок. — Даже то, что предлагаешь ты, для него, конечно, унизительно. — Так, значит, сударь, — сказала Элизабет, делая вид, что подчиняется желанию отца против воли, — вам угод¬ но, чтобы с ним обращались, как с человеком благородного происхождения? — Разумеется! Ведь на это ему дает право его долж¬ ность. И мы будем обращаться с ним так до тех пор, пока он не докажет, что не достоин этого. — Увидишь, Дьюк,— воскликнул шериф,— тебе не удастся.сделать из него, благородного джентльмена. Ведь старая, цословица говорит, что «нужны три поколения, что¬ бы получился джентльмен». Вот, скажем, моего отца все знали, мой дед был доктором медицины, а его отец — док¬ тором богословия, а его отец приехал из Англии; мне, правда, не удалось точно установить его происхождение, но он был не то богатым лондонским купцом, не то известным провинциальным законоведом, не то младшим сыном епи¬ скопа. — Вот пример истинно. американской генеалогии, — смеясь, сказал Мармадьюк. — Все идет тихо-мирно, пока не переберешься за океан, но там все скрывается во мраке неизвестности, и, значит, сразу же начинаются всяческие преувеличения. Итак, ты убежден, Дик, что твой англий¬ ский предок был знаменитостью, чем бы он ни занимался? = Конечно, — ответил Ричард. — Моя старая тетка только и делала, что рассказывала о нем. Мы принадле¬ жим к славному роду, судья Темпл, и никто из нас не за¬ нимал иных должностей, кроме самых почетных. —* Я дивлюсь только, что тебя удовлетворяет столь скромное положение твоего рода в старые времена, Дик, 640

Большинство американских искателей знатности начинают свою родословную, как детскую сказку: с трех братьев. И обязательно делают одного из них родоначальником ка¬ кой-нибудь знатнейшей фамилии нашего времени. Но здесь все люди равны, если только они умеют прилично ве¬ сти себя в обществе, и Оливер Эдвардс в моем доме будет равен верховному шерифу и судье. — Что ж> Дьюк, на мой взгляд, это уже какой-то де¬ мократизм, а не республиканизм. Однако я молчу. Только пусть он держится в рампах закона, или я докажу ему, что свобода даже в этой стране имеет разумные пределы. — Ну, Дик, надеюсь, ты не будешь казнить, прежде чем я вынесу приговор! Но что скажет о новом обитателе нашего дома Бесс? В таком деле главное слово должно все- таки принадлежать дамам. — Ах, сударь, — ответила Элизабет, — боюсь, что в этом отношении я похожа на некоего судью Темпла и не¬ легко меняю свои мнения. Но если говорить серьезно, то, хотя я думаю, что приглашение в дом полудикаря — собы¬ тие из ряда вон выходящее, тем не менее всякий человек, которого приведете в наш дом вы, может рассчитывать на вежливый прием с моей стороны. Судья ласково погладил нежную ручку, лежавшую на его руке, а Ричард, войдя первым через калитку в дворик, расположенный позади дома:, со своим обычным многосло¬ вием продолжал сыпать неясные намеки и предупреж¬ дения. Тем временем обитатели леса — ибо три охотника, не¬ смотря на все различие между ними, вполне заслуживали это общее название — молча шли вдоль окраины поселка. И, лишь когда они достигли озера и направились по льду к утесу, под которым ютилась их хижина, молодой человек внезапно воскликнул: — Кто бы мог это предвидеть месяц назад! Я согласил¬ ся служить у Мармадьюка Темпла, поселиться в доме злейшего врага моего рода! Но что же мне оставалось де¬ лать? Однако служба моя будет недолгой, и, когда исчез¬ нет причина, принудившая меня дать согласие, я уйду из этого дома и отрясу со своих ног его прах^ — Разве он минг, что ты зовешь его врагом? — сказал индеец. — Делаварский воин терпеливо ждет воли Велико¬ го Духа. Он не женщина, чтобы плакать, как малый ре¬ бенок. 41 Фенимор Купер. Том II 041

— Не верю я им, Джон, — сказал Кожаный Чулок, чье лицо во время беседы судьи с молодым охотником вы¬ ражало сомнение и неуверенность. — Говорят, теперь у нас новые законы, да я и сам вижу, что теперь в горах жизнь идет по-другому. Эти края до того изменились, что не узнаешь ни озер, ни рек. И не верю я тем, кто умеет гладко говорить. Я ведь знаю, какие сладкие речи вели бе¬ лые, когда собирались отнимать землю у индейцев. Я это прямо скажу, хоть я и сам белый и родился под городом Йорком, в честной семье. — Я покорюсь, — сказал юноша. — Я забуду, кто я. И ты забудь, старый могиканин, что я потомок вождя дела¬ варов, который был некогда хозяином этих благородных гор, этих прекрасных долин, этих вод, по которым ступают сейчас наши ноги. Да, да, я стану его слугой... его рабом... Разве это не почетное рабство, старик? — «Старик»! — мрачно повторил индеец и остановился, как делал всегда, когда был взволнован. — Да, Джон стар. Сын моего брата, будь могиканин молод, неужели его ружье молчало бы? И где бы скрылся олень, чтобы он не мог его найти? Но Джон стар, рука его слаба, как рука женщины: его томагавк стал простым топором, и враги его — прутья для корзин и метел, других врагов он те¬ перь не поражает. А вместе со старостью приходит голод. Вот погляди на Соколиный Глаз — когда он был молод, он мог не есть по нескольку дней, а теперь, если он не под¬ бросит хворосту в огонь, пламя сразу погаснет. Возьми протянутую руку сына Микуона, и он поможет тебе. — Ну, положим, Чингачгук, — возразил Кожаный Чу- лок, хоть я теперь совсем не тот, что прежде, но и сей¬ час могу иной раз и не поесть. Когда мы шли за ирокеза- ми через Буковые леса, они гнали перед собой всю дичь, и у меня кусочка во рту не было с утра понедельника до ве¬ чера среды. А потом на самой границе Пенсильвании я подстрелил такого жирного оленя, какого никто еще не ви¬ дывал. Эх, посмотрел бы ты, как накинулись на него дела¬ вары — я ведь тогда ходил в разведку и сражался вместе с их племенем. Индейцы лежали себе тихонько и ждали, чтобы господь бог послал им дичи, ну, а я пошар“ил вокруг и поднял оленя да тут же и уложил его, он и десяти прыж¬ ков не сделал. я так ослабел от голода, что не мог ждать мяса; я напился как следует его крови, а индейцы ели мясо прямо сырым. Джон там был, Джон знает. Ну, а теперь, 642