Пока раздавалась эта звучная песня, Ричард, раскачи¬ ваясь всем телом и кивая головой, отбивал такт хлыстом по холке своего скакуна. К концу песни шериф уже вполго¬ лоса подтягивал припев, а когда он раздался в последний раз, Ричард подхватил его со слов «сладкий сок» с боль¬ шим чувством и выразительностью, хотя и в ущерб гар¬ монии. — Мы славно спели! — все так же громогласно завопил шериф. — Хорошая песня, Билли Керби, и прекрасно спе¬ та. Откуда у тебя эти слова? Это все или нет? Ты можешь мне их написать? Лесоруб, хлопотавший около своих котлов в нескольких шагах от всадников, равнодушно обернулся и с завидной невозмутимостью смерил взглядом нежданных гостей. Каждому из них, когда они подъехали совсем близко, он с самым независимым видом кивнул головой и, даже привет¬ ствуя дам, не счел нужным снять свою старую шапчонку или хотя бы прикоснуться к ней. — Как живете-можете, шериф? —- сказал лесоруб. — Что нового в поселке? — Да ничего, Билли, — ответил Ричард. — Но что это? Где твои четыре котла, железные корыта и формы для охлаждения сахара? Неужто ты варишь его так по-дурац- ки? А я-то думал, что ты лучший сахаровар в здешних местах! — Так оно и есть, сквайр Джонс, — отозвался. Керби, продолжая свое занятие, — нужно ли валить лес, или вы¬ паривать кленовый сок, или обжигать кирпич, или заготов¬ лять жерди, или делать поташ, или окучивать кукурузу, в горах Отсего лучше меня вам никого не найти, хоть сам- то я больше люблю иметь дело с лесом, потому как топор мне больно по руке пришелся. — Вы есть ходкий товар, мистер Билл, — пошутил мосье Лекуа. — Чего? — сказал Керби, поглядев на него с простоду¬ шием, от которого его богатырская фигура и мужественное лицо стали немного смешными. — Если вы насчет товара, мусью, так поверьте моему слову, лучшего сахара вы нигде не найдете. Да легче пень отыскать на Немецких равнинах, чем в нем хоть единое пятнышко. А вкус-то настоящий кле¬ новый. Да его в Нью-Йорке можно продавать прямо вместо леденцов. Француз направился к навесу из березовой коры, под 42* 659

которым Керби складывал готовый сахар, и принялся с ви¬ дом знатока рассматривать остывшие куски. Тем временем Мармадьюк спешился и теперь внимательно оглядывал де¬ ревья и приспособления Керби, с неудовольствием заме¬ чая, как небрежно и расточительно собирается сок. — Ты опытен в этих делах, Керби, — сказал он. — Ка¬ ким же способом ты изготовляешь свой сахар? Я вижу, у тебя всего два котла. — От двух котлов столько же проку, как от двух тысяч, судья. Я обхожусь без всяких там выдумок, этим пусть занимаются те, кто варит сахар для знати, а только если вам нужен настоящий кленовый сахар, то лучше моего вы все равно нигде не найдете. Я выбираю деревья заранее, а зарубки делаю потом — скажем, в конце февраля, а в горах так не раньше середины марта... ну, когда сок начинает бежать как следует... — А скажи, — перебил его Мармадьюк, — ты выбира¬ ешь деревья по каким-нибудь внешним признакам? — На все есть своя манера, — ответил Керби, делови¬ то размешивая сироп в котлах. — Вот, скажем, надо знать, когда мешать в котле и сколько времени. Этому нужно учиться. Рим-то ведь не один день строился, да и Темплтон тоже, если на то пошло, хоть ничего, не скажешь, это ме¬ стечко быстро растет. Я никогда не делаю зарубку на. чах¬ лом дереве, а только на таком, у которого кора хорошая, Ведь деревья-то болеют вроде людей, ну, и делать зарубку на больном дереве — это все равно что запрягать лошадь^ запалом в почтовые сани или возить бревна на хромом воле. — Все это так, но каковы же признаки болезни? Как ты отличаешь здоровое дерево от больного? — А как доктор отличает, у кого лихорадка, а у кого простуда? — перебил Ричард. — Смотрит, нет ли сыпи, и щупает пульс. — Вот-вот, — подхватил Билли. — Сквайр попал в точку. Я на них посмотрю — и вижу. Ну, так, значит, когда сок начинает бежать как следует, я вешаю котлы и делаю зарубки. Первую выпарку я веду быстро, чтобы разобрать¬ ся, какой это сок. Ну, а когда он начинает загустевать, вот как в этом котле, большого огня разводить нельзя, не то сахар подгорит, а горелый сахар на вкус плох, хоть бы и очень сладкий. Тогда начинаю его черпаком переливать из одного когла в другой, и делать это надо до тех пор, пока 660

он не начнет тянуться ниткой, если вынешь мешалку... А уж тут за ним нужен глаз да глаз. Есть способ подсуши¬ вать его глиной, когда он затвердеет, только им не все пользуются — одним он нравится, а другим нет... Так как же, мусью, берете мой товар? — Я дам вам, мистер Билл, за один фунт десять су. — Я свой сахар не меняю и беру за него только налич¬ ные. Ну, вам-то, мусью, я, пожалуй, уступлю, — добавил Билли с задабривающей улыбкой. — С вас я возьму всего галлон рома и материи на две рубашки, если вы заберете и патоку. А уж и хороша-то она! Я вас обманывать не буду, да и вообще я не обманщик, но только такой патоки мне пробовать еще не приходилось. — Мосье Лекуа предложил вам десять пенсов за фунт, — пояснил Эдвардс. Лесоруб смерил говорившего взглядом, но ничего не от¬ ветил. — О да, — сказал француз. — Десять пенсов. Je vous remercie, monsieur. Ah, mon Anglais! Ge l'oubli toujours!1 Лесоруб перевел угрюмый взгляд с одного на другого и, видимо, пришел к заключению, что они над ним смеют¬ ся. Он выхватил из котла огромный черпак и начал стара¬ тельно размешивать кипящую жидкость. Несколько минут он то наполнял черпак, то, высоко подняв его, сливал назад в котел густой, тягучий сироп, а потом вдруг помахал чер¬ паком, словно желая остудить то, что в нем осталось, и под¬ нес его к лицу мосье Лекуа, сказав: — Вот попробуйте, мусью, и сами скажете, что мало за него даете. Да одна патока дороже стоит! Любезный француз несколько раз робко потянулся гу¬ бами к черпаку и наконец проглотил изрядное количество обжигающе горячей жидкости. Затем он прижал руку к груди, бросил жалобный взгляд на дам и, как рассказывал впоследствии Билли, «выбил ногами такую дробь, что ни одному барабанщику за ним не угнаться. А потом стал так шипеть и ругаться на своем французском, что любо-дорого. Ну, да вперед ему наука, не будет насмехаться над лесо¬ рубом». Керби принялся снова размешивать свой сироп с самым невинным видом, и зрители, возможно, не догадались бы, 1 — Благодарю вас, мосье. Ах, этот английский! Я его все вре¬ мя забываю! (франц.) 661

что он хорошо знал, каково придется мосье Лекуа от его угощения, если бы беззаботный лесоруб не подмигнул им и не устремил на них взгляд, исполненный слишком уж безыскусного простодушия. Мосье Лекуа скоро пришел в себя и вспомнил о своих манерах; коротко извинившись перед дамами за два-три несдержанных выражения, вын рвавшихся у него в минуту сильного волнения, он взобрал¬ ся на свою лошадь и до конца беседы держался в стороне: после злой шутки, которую сыграл с ним Керби, ни о ка-> кой сделке не могло быть и речи. В течение всего этого времени Мармадьюк прогуливался по кленовой роще, осматривал свои любимые деревья и досадливо вздыхал при виде небрежных зарубок. — Мне больно видеть, как нерасчетливо ведется хозяй¬ ство в наших краях, — заметил судья. — Поселенцы здесь расточают дары природы с удивительным и даже преступ¬ ным легкомыслием. Это относится и к тебе, Керби. Ты нано¬ сишь дереву глубокие раны, хотя было бы вполне доста¬ точно маленького надреза. Прошу тебя, помни, что деревья эти росли столетиями, и если их погубить, то мы не дожи¬ вем до тех пор, пока вырастут новые. — Это как сказать, судья, —возразил тот. — На мой взгляд, чего-чего, а деревьев в здешних горах хватает. А если рубить их грех, то уж и не знаю, как мне быть. Я ведь своими руками вырубил леса на добрых полтысяче акров в штатах Вермонт и Нью-Йорк и надеюсь дотянуть до тысячи. Рубить деревья для меня первое удовольствие, й никакая другая работа мне не пришлась так по вкусу. Да только Джейд Рэнсом сказал, что сахару в этом году будет нехватка, потому как в поселок понаехало много нового народу. Вот я и уговорился с ним наварить тут сахару. А что слышно, судья, про золу? Выгодно еще поташ делать? Я думаю, пока за океаном будут драться, цены на него не упадут. — Ты правильно рассуждаешь, Керби, — ответил Мар¬ мадьюк. — Пока в Старом Свете не перестанут бушевать войны, Америка будет процветать. — Ну что ж, судья, нет худа без добра! У нас в стране дела идут хорошо, и, хоть я знаю, что для вас деревья, как для иного человека родные дети, а мне они по душе только тогда бывают, когда я могу расправиться с ними по-свой¬ ски; вот тогда я их люблю. Я слышал, новые поселенцы говорят, будто за океаном у богачей и около дома и по все¬ 662

му поместью растут большие дубы, да вязы, из которых вы¬ шло бы по бочонку поташа на дерево, а они у них стоят просто так, чтобы любоваться. А я скажу, что плоха стра¬ на, коли она заросла деревьями. Пни — дело другое, они землю не затеняют, а если их выкопать, то хороший полу¬ чается забор: свинья еще пролезет, а уж корова никак. — В разных странах на это смотрят по-разному, — ска¬ зал Мармадыок, — но я дорожу столетними деревьями не как украшением, а потому, что они полезны. Мы сводим леса так, словно за один год может возродиться все, что мы погубили. Однако близок час, когда закон возьмет под свою охрану не только леса, но и дичь, которая в них во¬ дится. Утешившись этой мыслью, Мармадьюк сел в седло, и кавалькада, покинув кленовую рощу, направилась к живо¬ писному холму, который обещал им Ричард. А дровосек, оставшись один, снова взялся за дело. Когда всадники до¬ стигли противоположного склона горы, Элизабет, перед тем как начать спуск, обернулась, увидела маленькие костры под огромными котлами лесоруба, его крытый корьем навес, его богатырскую фигуру, могучие руки, ловко и умело орудовавшие черпаком, окружавшие его величе¬ ственные деревья с трубочками для сбора сока и подумала, что все это вместе составляет верную картину человеческой жизни на первой ступени цивилизации. Романтическое впечатление, которое произвела на нее эта сцена, еще бо¬ лее усилилось, когда по лесу снова разнесся мощный бас Керби, распевавшего новую песню, мало чем отличавшуюся от первой. Элизабет удалось разобрать только следующие куплеты: Вот когда леса рублю я, Подгонять волов люблю я, С утра до ночи ору я: «Эй, живей! Эй, тпру! Эй, но!» А закончим мы работку, Отдохнем тогда в охотку, Петь я буду во всю глотку, Подкатив к огню бревно. Покупайте лес в долинах, Дубы, клены — на вершинах, Сосны — на сухих равнинах, Мне-то это все равно! 663

Глава XXI Мой конь, во весь опор лети — Не время мешкать нам в пути. Вальтер Скотт, «Дева озера» В те далекие дни, о которых ведется наш рассказ, доро¬ ги Отсего, за исключением главных торговых путей, не многим отличались от обычных лесных троп. Высокие де¬ ревья, теснившиеся у самого края колеи, не пропускали солнечных лучей, солнцу удавалось заглянуть сюда лишь в полдень; сырой грунт, влага из которого испарялась мед¬ ленно, и жирный перегной, устилавший землю слоем тол¬ щиной в несколько дюймов, служили не слишком надеж¬ ной опорой путнику. К тому же местность была неровная, и то и дело попадались пни и огромные скользкие корни, обнажившиеся из-под рыхлой почвы, — все это делало путь не только трудным, но и опасным. Однако наши всадники не выказывали ни малейших признаков страха, пока лоша¬ ди их, неуверенно ступая по темной дороге, с усилием про¬ двигались среди многочисленных препятствий, устрашив¬ ших бы всякого новичка в здешних местах. Часто отмети¬ ны на деревьях да низкие пни сосен, срубленных до самого основания, так что видны были лишь ползущие во все сто¬ роны корни длиной футов в двадцать, служили путникам единственным указанием того, что они действительно нахо¬ дятся посреди проезжей дороги. По одной из таких дорог и двигалась кавалькада, воз¬ главляемая неутомимым шерифом. Тропа от зарослей кле¬ на шла дальше, к небольшому мосту из нетесаных бревен, кое-как уложенных на толстые сосновые брусья. Между бревнами то здесь, то там зияли устрашающие провалы. Конь Ричарда, опустив голову до самых бревен, осторожно, словно человек, перешагивал через опасные места, зато чистокровная кобылка мисс Темпл бежала бойко, презирая, как видно, робкую поступь. На мост она взошла не спеша, тщательно выбрав надежное место, но, оказавшись у само¬ го широкого провала, она, повинуясь уздечке и хлысту в ловких руках своей бесстрашной наездницы, перескочила через него с ловкостью белки. — Тише, Бесс, осторожнее! — крикнул Мармадьюк, ехавший так же степенно, как и Ричард. — Здешние дороги непригодны для того, чтобы гарцевать по ним так беспечно. 664

По нашим корявым тропам следует ездить осмотрительно. На равнинах Нью-Джерси можешь упражнять свое искус¬ ство в верховой езде сколько душе угодно, но в горах Отсе- го эту забаву на время отложи. — В таком случае, мне придется отказаться от езды верхом навеки, — возразила дочь. — К тому времени, ко¬ гда улучшатся дороги, я успею состариться, и старость по¬ ложит для меня конец тому, что ты называешь «беспечным гарцеванием». — Не говори так, дочка. Если ты из гордости и своево¬ лия будешь сломя голову скакать через мосты, ты не дожи¬ вешь до старости, и мне придется оплакивать твою гибель. Нет, Бесс, если бы ты видела наш край, как это довелось мне, в ту пору, когда он еще спал глубоким сном и ничто не нарушало этого сна, если бы ты сама была свидетельни¬ цей разительных перемен, когда природа пробудилась п стала служить человеку, ты бы несколько обуздала свое нетерпение и свою лошадку. — Я помню, ты рассказывал, как впервые очутился в этих лесах, но воспоминания мои об этом неясны, они слились с туманными образами детских фантазий. Сколь ни мало цивилизован этот край теперь, тогда он, наверное, был совсем диким и угрюмым. Расскажи, отец, что ты ду¬ мал и чувствовал, когда попал сюда в первый раз? В голосе Элизабет звучал живой, горячий интерес. Эдвардс тем временем подъехал поближе и устремил при¬ стальный взгляд в лицо Мармадьюка, как будто стараясь прочесть мысли судьи. — Ты была тогда совсем крошкой, но, вероятно, по¬ мнишь тот год, когда я оставил тебя и твою мать и отпра¬ вился исследовать эти необитаемые горы. Тебе не понять помыслов и стремлений, которые побуждают человека идти на всяческие жертвы ради достижения намеченной цели. Мне посчастливилось, тяжкие усилия мои не пропали да¬ ром. Если даже мне пришлось претерпеть голод и болезни и много других мытарств, когда я вместе с остальными бо¬ ролся за этот суровый край, меня не постигли неудачи и разочарования. — Неужели вы голодали? — воскликнула Элизабет. — Среди такого изобилия? — Да, дитя мое. Те, кто видит здесь теперь повсюду достаток и процветание, с трудом поверят, что всего лет пять назад поселенцы вынуждены были питаться лишь 665

скудными плодами леса и тем немногим, что приносила охота на диких зверей: у них тогда еще не было умения и опыта настоящих охотников. — Да, да, — отозвался Ричард, случайно расслышав¬ ший конец фразы за громкой песней лесоруба, — голодные то были времена, кузина Бесс. Я так отощал, что стал сма¬ хивать на хорька. А уж бледный-то был, будто только-толь¬ ко встал после лихорадки. Мосье Лекуа день ото дня все тоныпал да легчал, словно высыхающая тыква. Мне ду¬ мается, мосье, вы и по сю пору не совсем еще оправились. Бенджамен переносил голод тяжелее нас всех. Он божился и клялся, что наша скудная пища похуже урезанного матросского пайка в штилевых широтах. А уж насчет божбы да ругани Бенджамен хоть кого за пояс заткнет, стоит лишь поморить его голодом. Я, признаться, и сам чуть было не собрался бросить тебя, братец Дьюк, хотел вернуться в Пенсильванию на откорм. Но, черт побери, по¬ думал я, ведь наши матери были родными сестрами, зна¬ чит, мне положено и жить и умереть с тобой вместе. — Я не забыл твоей доброты, — сказал Мармадьюк, — и всегда помню, что мы с тобой кровная родня. — Но, дорогой отец, — с изумлением воскликнула Эли¬ забет, — неужели вы действительно терпели настоящие муки голода? А прекрасные плодородные долины Мохока— разве не могли вы закупить там все необходимое продо¬ вольствие? — То был неурожайный год. В Европе цены на прови¬ зию сильно поднялись, и спекулянты жадно скупали все, что только могли. Путь переселенцев с Востока на Запад лежал через долину Мохока, и они все съедали на своем пути, словно саранча. Да и самим жителям равнины при¬ ходилось довольно туго. Они тоже терпели нужду, но бла¬ годаря своей осмотрительности, присущей людям герман¬ ской'расы, сумели все же сберечь небольшие излишки продовольствия, и бедноту там не угнетали. Слово «спеку¬ лянт» было им неведомо. Мне не раз приходилось видеть, как по крутым горным склонам отважно пробирается чело¬ век, согнувшись под тяжестью мешка с мукой, которую тащит с мельницы в долине Мохока, — все для того, чтобы накормить свою умирающую от голода семью. И уж так, наверное, радостно было у него на душе, когда он прибли¬ жался наконец к своей хижине, что пройденные тридцать миль казались ему пустяком. Не забудь, Бесс, ведь все это 666