не раз бывали вынуждены изгнать из своих селений ка¬ кого-нибудь недостойного соплеменника. Ваконда иногда отворачивает свое лицо от индейца. Несомненно, и Вели¬ кий дух бледнолицых часто смотрит хмуро на своих детей. Тот, кто бывает покинут на милость Вершителя Зла, не может быть ни храбрым, ни доблестным, красна ли его кожа или бела. Он предложил своим молодым людям по¬ смотреть на руки Больших Ножей. Их руки не пусты, как у голодных и нищих. И не наполнены разным добром, как у подлых торговцев. Это руки таких же, как они сами, воинов. В своих руках Большие Ножи несут оружие, ко¬ торым умело владеют,— они достойны назваться братьями Волков-пауни! Далее он повел речь о вожде чужеземцев. Их гость — сын их великого белого отца. Он пришел в прерии не за¬ тем, чтобы сгонять бизонов с пастбищ или отнимать у ин¬ дейцев дичь. Дурные люди похитили одну из его жен; она несомненно была среди них самая послушная, самая крот¬ кая и красивая. Пусть все раскроют глаза, и они увидят, что его слова — истинная правда. Теперь, когда белый вождь нашел свою жену, он собирается вернуться с миром к своему народу. Он расскажет соплеменникам, что пауни справедливы, и между их двумя народами утвердится ли¬ ния вампума. Пусть все племя пожелает чужеземцам бла¬ гополучно вернуться в свои города. Воины Волков умеют достойно встретить своих врагов, но умеют и очистить от терновника тропу своих друзей. У Мидлтона заколотилось сердце, когда Твердое Сердце упомянул о красоте Инес, и он обвел быстрым взглядом небольшую шеренгу своих артиллеристов, по с этой ми¬ нуты вождь, казалось, совсем забыл о прелестной испанке, как будто в жизни ее не видал. Если его и тревожило чув¬ ство к ней, он сумел его скрыть под непроницаемой маской. Он пожал руку каждому солдату, не пропустив и самого незначительного из них, но его холодный и сосредоточен¬ ный взгляд ни разу ни на миг не обратился на Инес и Эллен. Правда, его необычные старания об удобствах для бледнолицых красавиц несколько удивили молодых воинов, но ничем иным вождь не оскорбил их мужскую гордость, не допускавшую заботы о женщине. Прощались торжественно, все со всеми. Каждый пауни постарался не обойти вниманием ни одного из чужезем¬ цев, и церемония, понятно, отняла немало времени. Един- 391

ственпое исключение, и то неполное, было допущено в от¬ ношении доктора Батциуса. Многие из молодых индейцев, правда, не спешили обласкать на прощание человека столь сомнительной профессии, но достойный натуралист все же нашел некоторое утешение в более мудрой учтивости ста¬ риков, которые полагали, что, хотя иа войне от «великого колдуна» Больших Ножей, возможно, немного проку, зато в мирное время он может, пожалуй, оказаться полезен. Когда весь отряд Мидлтона расположился в лодке, траппер поднял небольшой мешок, который все время, пока шло прощание, лежал у его ног, свистом подозвал к себе Гектора и последним занял свое место. Артиллеристы прокричали обычное «ура», индейцы отозвались своим кли¬ чем. лодка вышла на стрежень и заскользила вниз по реке. Последовало долгое и задумчивое, если не грустное молчание. Первым его нарушил траппер, в чьем сумрач¬ ном взоре едва ли не явственней, чем у всех других, отра¬ зилась печаль. — Они доблестное и честное племя,— начал он.— Это я смело скажу о них; и я их считаю вторыми только после того славного народа, некогда могущественного, а ныне рассеянного по земле,— после делаваров. Эх, капитан, когда бы вы, как я, видели столько и хорошего и дурного от краснокожих племен, вы бы знали, чего стоит храбрый и простосердечный воин! Я знаю, встречаются люди, кото¬ рые и думают и прямо говорят, что индеец не многим лучше зверя, живущего на этих голых равнинах. Но нужно самому быть очень честным, чтобы судить о честности дру¬ гих. Спору нет, спору пет, краснокожие знают, каковы их враги, и не очень рвутся выказывать им доверие и любовь. — Так уж создан человек,— отозвался капитан.— А ваши индейцы, наверное, не лишены ни одного из при¬ родных человеческих свойств. — Конечно, конечно. В них есть все, чем может наде¬ лить человека природа. Но тот, кто видел только одного индейца или одно только племя, так же мало знает о крас¬ нокожих, как мало он узнал бы о цвете птичьих перьев, если бы не видел других птиц, кроме вороны. А теперь, друг рулевой, направь ка лодку вон к той песчаной косе. Тебе это нетрудно, а мне ты этим окажешь услугу. — Зачем? — вмешался Мидлтон.— Мы идем сейчас се¬ рединой реки, где течение всего быстрее, а если возьхмем ближе к берегу, то потеряем скорость. 392

— Задержка будет недолгая,— возразил старик и сам взялся за кормовое весло. Гребцы, заметившие, каким влиянием пользуется трап¬ пер, не стали перечить желанию старика, и, прежде чем Мидлтон успел возразить, лодка пристала к косе. — Капитан,— продолжал траппер, развязывая ко¬ томку со всей обстоятельностью и как будто даже радуясь оттяжке,— я вам хочу предложить небольшую торговую сделку — правда, не очень выгодную. Но это лучшее, что охотник, когда его рука потеряла свое былое искусство в стрельбе и когда он поневоле сделался жалким траппером, может предложить, перед тем как расстанется с вамп. — Расстанется! — сорвалось с губ у всех, с кем не¬ давно он делил все опасности и кому отдавал столько доб¬ рой и спасительной заботы. — Какого черта, старый траппер! Ты потопаешь пеш¬ ком до поселений, когда есть лодка? Она пройдет этот путь вдвое быстрей, чем пробежал бы такой же посуху тот осел, которого доктор отдал индейцам. — До поселений, мальчик? Я уже давно распрощался с городами и селами, где люди только и умеют, что губить и разрушать. Если я живу здесь, в безлесье, так оно таким и создано природой: меня из-за него не гнетут тяжелые думы. Но никто не увидит, чтобы я сам, своею волей, от¬ правился туда, где погрязну в людской испорченности. — Я никак не думал, что мы расстанемся,— сказал Мндлтон и, ища сочувствия, перевел взгляд на своих дру¬ зей, разделявших его огорчение.— Напротив, я надеялся, я даже был уверен, что ты отправишься с нами на Юг, где для тебя — даю святое слово — будет сделано все, чтобы жизнь твоя текла спокойно и приятно. — Да, мой мальчик, да! Ты постараешься... Но чего стоят людские усилия против козней дьявола? Эх, кабы все зависело от любезных предложений и добрых пожела¬ ний, я много лет назад стал бы членом конгресса или же губернатором штата. Вот так же хотел все для меня сде¬ лать твой дед;- да и в горах Отсего, я надеюсь, еще живы те, кто с радостью дали бы мне для жилья дворец. Но за¬ чем богатство тому, кому оно не в радость? Теперь мне, наверное, уже недолго осталось тянуть. И я не думаю, что это тяжелый грех, если человек, который честно делал свое дело без малого девять десятков зим и лет, хочет провести в покое свои немногие остатние часы. Если же, по-твоему, 393

мне не надо было садиться в лодку, коли я решил рас¬ статься с вами,— что ж, капитан, я объясню тебе свою при¬ чину без стыда и без утайки. Как ни долго я жил в дебрях и пустынях, а чувства мои, как и кожа, остались чувствами белого человека. И некрасиво это было бы, чтобы Волки- пауни увидели слабость старого воина, когда бы он и впрямь поддался слабости, прощаясь навеки с теми, кого он полюбил по особой причине, хотя и не настолько приле¬ пился к ним душой, чтобы последовать за ними в поселения. — Слушай, старый траппер,— сказал Поль, прокаш¬ лявшись с отчаянной силой, точно хотел дать своему голосу течь со всей свободой,— раз уж ты заговорил о какой-то торговой сделке, у меня к тебе тоже есть дело, и не больше не меньше, как такое: я со своей стороны предлагаю тебе половину моего жилища, и ты меня не обидишь, если зай¬ мешь даже большую половину; будет тебе самый сладкий и чистый мед, какой можно получить от лесной пчелы; еды будет вдосталь всегда — порой кусок дичины, а при случае и буйволовый горб, раз я теперь знаю цену этому живот¬ ному; и стряпня будет хорошая и вкусная — раз к. ней приложит руки Эллен Уэйд, которая скоро станет зваться Нелли... не скажем кто! А насчет общего обхождения, так оно будет такое, какого может ждать от порядочного чело¬ века его лучший друг... или, скажем, отец от сына. Ну, а взамен ты нам будешь иногда, в свободный час, расска¬ зывать про свою молодость, будешь при случае давать по¬ лезные советы — понемногу в раз; и будешь дарить пас своим приятным обществом, уделяя нам столько времени, сколько ты сам пожелаешь. — Ты хорошо сказал... хорошо сказал, парень! — отве¬ тил старик, возясь со своей котомкой.— Предложение чест¬ ное, и не подумай, что я его отклоняю по неблагодарно¬ сти... нет, но это невозможно, никак невозможно. — Почтенный венатор,— сказал доктор Батциус,— на каждом лежит известная обязанность перед обществом и перед всем человечеством. Вам пора вернуться к вашим соотечественникам, чтобы передать им некоторую часть ва¬ шего запаса научных сведений, который вы, несомненно, накопили опытным путем, прожив так долго в диких ме¬ стах, ибо эти сведения, хотя и искаженные предвзятыми суждениями, окажутся полезным наследием для тех, с кем, как вы сами говорите, вам скоро предстоит разлучиться навек.

— Друг мой лекарь,— возразил траппер, твердо глядя доктору в лицо,— нельзя по повадке лося судить о нраве гремучей змеи; и точно так же трудно рассудить, много ли пользы приносит один человек, если слишком думаешь о том, что сделано другим человеком. Вы, как и всякий, на¬ делены своими способностями — следуйте им, у меня и в мыслях не было осуждать вас. Но мне господь назначил делать дело, а не говорить, и потому, я думаю, не будет обиды, если я закрою уши на ваше приглашение. — Довольно,— перебил Мидлтон.— Я много слышал об этом необыкновенном человеке и многое видел сам. Я знаю, никакие уговоры не заставят его изменить свое намерение. Сперва мы послушаем, о чем ты просишь, друг, и тогда посмотрим, что можно сделать для тебя. — Тут самая малость, капитан,— ответил старик, сла¬ див наконец с завязками своей котомки.— Малость по сравнению с тем, что я, бывало, заготовлял для обмена, но это лучшее, что у меня есть. Тут четыре шкурки бобра — я их добыл за месяц до того, как мы встретились с тобой; и еще тут есть одна — шкура енота; она и вовсе малоцен¬ ная, но может нам сгодиться на добавку, чтобы сравнять счет. — И что же ты думаешь делать с ними? — Я их предлагаю в обмен по всем правилам. Эти мер¬ завцы сиу (да простит мне бог, что я в мыслях погрешил на конзов!) украли у меня мои лучшие капканы, и мне теперь остается только ловить зверя в самодельные ло¬ вушки, а это сулит мне иевеселую зиму, если я протяну еще так долго. Вот я и хочу, чтобы вы захватили эти шкурки и предложили их кому-нибудь из трапперов — вам их много встретится на низовьях реки — в обмен на два- три капкана; а капканы вы пошлете на мое имя в деревню иауни. Позаботьтесь только, чтобы на них был выцарапан мой знак: буквы «Н», а рядом ухо гопчей и замок ружья. Тогда ни один индеец не станет оспаривать мое право на эти капканы. За такое беспокойство я мало что могу пред¬ ложить сверх моей великой благодарности, разве что мой друг бортник согласится принять эту самую шкуру енота и взять все хлопоты полностью на себя. — Если я возьму ее в уплату, то разрази меня... Полю на рот легла ладонь Эллен, и бортник должен был проглотить конец своей фразы, что он сделал с таким вол¬ нением, что едва не задохнулся. 395

— Ну хорошо, хорошо,— кротко сказал старик.— Только я не вижу, что же тут обидного. Шкура енота стоит, конечно, не дорого, но ведь и труд, в обмен за кото¬ рый я ее отдаю, не так уж тяжел. — Ты не понял нашего друга,— перебил Мидлтон, видя, что бортник смотрит во все стороны, только не в ту, куда надо, и что он решительно не способен оправдаться сам.— Он вовсе не хотел сказать, что отклоняет поруче¬ ние: он только отказывается от всякой платы. Но тут не о чем больше говорить. На мне лежит обязанность позабо¬ титься, чтобы наш долг тебе был уплачен как следует и чтобы все твои нужды всегда заранее предупреждались. — Что такое? — сказал старик. Он в недоумении гля¬ дел в лицо капитану, точно ждал разъяснения. — Хорошо, все будет, как ты хочешь. Положи все шкурки к моим вещам. Мы за них поторгуемся, как для себя самих. — Спасибо, спасибо, капитан! Твой дед был щедрый и великодушный человек. В самом деле, такой щедрый, что справедливый народ, делавары, прозвали его «Открытая Рука». Жаль, что я сейчас не таков, как был, а то я при¬ слал бы твоей супруге набор самых мягких куниц на шубку — просто чтобы вы видели, что я умею отвечать на любезность. Но этого не ждите, потому что я слишком стар и уже не могу давать такие обещания! Будет все, как рассудит бог. Тебе я больше ничего не стану предлагать, потому что хоть я и долго жил в глухих лесах и степях, а все же знаю, как бывает щепетилен джентльмен. — Слушай, старый траппер,— воскликнул бортник, ударяя ладонью по ладони траппера так гулко, что звук получился чуть тише, чем выстрел из ружья,— скажу тебе две вещи: во-первых, что капитан разъяснил тебе мою мысль так хорошо, как сам я никогда не смог бы; а во-вто¬ рых, что если нужна тебе шкура для своей ли нужды или чтоб ее послать кому-то, так есть у меня одна, которой ты можешь располагать: это шкура некоего Поля Ховера! Старик ответил ему крепким пожатием и до предела раздвинул рот, залившись своим особенным беззвучным смехом. — А мог бы ты, малец, так крепко стиснуть руку, когда тетонские скво кружили около тебя, размахивая ножами? Да! С тобою и молодость, и сила, и будешь ты счастлив, если не свернешь с честного пути.— Его резкое лицо вдруг 396

В последний раз они увидели траппера стоящим у самой воды: он оперся на ствол ружья, в ногах у него лежал Гектор.

стало строгим и задумчивым. — Идем сюда, малец,— доба¬ вил он, за пуговицу стягивая бортника на берег. И тут, в сторонке, он сказал ему доверительно: — Между нами много говорилось о том, как-де прият¬ ней и предпочтительней жить в лесах да на окраинах. Я не хочу сказать, будто все, что ты от меня слышал, не¬ верно, но с разными людьми нужно по-разному. Ты взял на себя заботу о доброй и хорошей девушке, и теперь, устраи¬ вая свою жизнь, ты должен думать не только о себе, но и о но11. Тебя по очеиь-то тянет к поселениям, но, по моему не¬ мудреному суждению, девушка эта как цветок, и цвести ей под солнцем на расчищенной поляне, а не под ветром в прерии. Поэтому забудь все, что я тебе наговорил, хоть оно и верно, и обратись мыслью к внутренним областям страны. Поль только и мог ответить пожатием руки, от которого у большинства людей на глазах проступили бы слезы; но крепкая рука траппера выдержала его, и старик лишь рас¬ смеялся и закивал, приняв это пожатие как обещание, что бортпик будет помнить его совет. Затем он отвернулся от своего прямодушного и горячего товарища, подозвал к себе Гектора и замялся, собираясь сказать что-то еще. — Капитан, — начал он наконец, — я знаю, когда бед¬ няк заводит речь о займе, он должен — так уж повелось на свете — говорить очень осторожно; и когда старый человек заводит речь о жизни, то говорит он о том, чего ему, быть может, ужо не придется видеть. И все-таки я хочу обра¬ титься к тебе с одной просьбой не столько ради себя, как ради другого существа. Мой Гектор добрый и верный пес, н он давно уже прожил обычный собачий век; ему, как и его хозяину, уже не до охоты — пора на покой. Но и у него есть чувства, как и у людей. С недавних пор он оказался в обществе своего сородича и сильно к нему привязался; и, признаться, мне было бы больно так быстро разлучить их. Скажи, во что ты ценишь свою собаку, и я постараюсь рас¬ платиться за нее к весне — и тем вернее, если благопо¬ лучно получу те капканы; или, если тебе жалко навсегда расстаться с кобельком, то я попрошу, оставь его мне хоть па эту зиму. Думается, я не ошибусь, когда скажу, что моя собака не дотянет до весны: я в таком деле хороший судья, потому что мне за мой век не раз доводилось видеть смерть друга — будь то собака или человек, белый или индеец, хотя господь по сей час еще не почел своевременным дать приказ своим ангелам выкликнуть мое имя. 398

— Бери его, бери! — воскликнул Мидлтон.— Все бери, чего пожелаешь! Старик подозвал кобелька к себе на берег и приступил затем к последним прощаниям. Слов с обеих сторон ска¬ зано было не много. Траппер пожал каждому руку и каж¬ дому пробормотал что-нибудь дружеское и ласковое. У Мидлтона совсем отнялся язык, и, чтобы скрыть волне¬ ние, он сделал вид, будто возится с поклажей. Поль свист¬ нул во всю мочь, и даже Овиду расставание далось нелегко и пришлось прикрыть горесть напускной решимостью фи¬ лософа. Обойдя всех по порядку, старик сам вытолкнул лодку на стрежень и пожелал друзьям быстрого и счастли¬ вого плавания. Не сказано было ни слова, не сделано удара веслом, пока течение не унесло путешественников за при¬ горок, который скрыл траппера от их глаз. В последний раз они его увидели стоящим па косе, у самой воды: он оперся на ствол ружья, в ногах у него лежал Гектор, а кобелек, молодой и сильный, весело носился по песчаной отмели. Глава XXXIV Вода в реках стояла высоко, и лодка птицей неслась по течению. Плавание прошло благополучно и быстро. Благо¬ даря стремительному течению, оно отняло втрое меньше времени, чем потребовалось бы на тот же путь, если совер¬ шить его по суше. Следуя по рекам, которые, как жилы в теле, все сообщаются с более крупными жизненными арте¬ риями, лодка вскоре вошла в русло главной реки Западных штатов и успешно причалила у самых дверей отчего дома Инес. Нетрудно представить себе радость дона Аугустина и смущение достойного отца Игнасио. Первый плакал и воз¬ носил благодарения небесам; второй возносил благодаре¬ ния, но не плакал. Добросердечные провинциалы были так счастливы, что не возникло никаких щекотливых вопросов в связи с нежданным этим возвращением: в обществе уста¬ новилось согласное мнение, что невеста Мидлтона была по¬ хищена каким-то негодяем и возвращена своим друзьям земными средствами. Нашлись, конечно, и скептики, не очень этому поверившие, но своим сомнениям они преда¬ вались втихомолку с той гордой и одинокой отрадой, какую 399