— Так умри с пустыми руками, глупец! — восклик¬ нул Матори. И, заложив стрелу в свой лук, он прицелил¬ ся в обнаженную грудь доверчивого врага и отпустил тетиву. Коварный тетон проделал это так внезапно, так удачно улучил минуту, что пауни не мог защититься обычными средствами. Щит его был заброшен за плечо, стрелу он снял с тетивы, зажав ее в левой руке вместе с луком. Однако зоркий глаз прославленного воина успел уловить первое же предательское движение, а находчивость не по¬ кинула его. Он рванул поводья, конь взвился на дыбы и, как щит, заслонил пригнувшуюся фигуру всадника. Но Матори прицелился так точно и послал стрелу с такой си¬ лой, что она впилась в шею коня и пронзила ее насквозь. В мгновение ока Твердое Сердце послал ответную стрелу. Она пробила щит тетона, не задев его самого. Несколько секунд тетивы звенели, не смолкая, и стрелы одна за другой мелькали в воздухе, хотя противникам приходилось думать и о защите. Колчаны скоро опустели, но, хотя кровь уже пролилась, это не охладило пыла битвы, так как раны были незначительны. Начался конный бой. Противники бросали своих ска¬ кунов вперед, круто их поворачивали, подняв на -дыбы, снова кидались в атаку и хитро уклонялись от столкнове¬ ния, кружа, как ласточки над землей. Каждый норовил пронзить другого копьем, из-под копыт летел песок, и иной раз уже казалось, что кому-то не избежать рокового удара, но оба по-прежнему оставались на конях и дер¬ жали поводья твердой рукой. В конце концов тетон был вынужден спрыгнуть на землю, чтобы увернуться от не¬ отвратимого удара. Пауни сразил копьем его коня и, про¬ скакав дальше, испустил торжествующий клич. Сделав поворот, он уже собрался использовать свое преимуще¬ ство, когда его раненый скакун зашатался и упал под ношей, которая стала ему не по силам. Матори отозвался грозным воплем на преждевременный победный клич и бросился с ножом и томагавком к поверженному юноше. При всей своей ловкости Твердое Сердце не успел бы вовремя выбраться из-под коня. Он видел, что ему грозит неминуемая гибель. Нащупав нож, он зажал лезвие между большим и указательным пальцами и с удивительным хладнокровием метнул в приближающегося врага. Нож завертелся в воздухе и, вонзившись острием в нагую грудь 358

Нож вошел в грудь по самую рукоять

забывшего осторожность тетона, вошел в нее по самую ру¬ коять из оленьего рога. Матори схватился за нее, как будто колеблясь, извлечь ли нож из раны или нет. На мгновение его лицо искри¬ вила неугасимая ненависть и ярость, а затем, точно внут¬ ренний голос напомнил ему, что время терять нельзя, он, шатаясь, добрел до края отмели и, войдя по щиколотку в воду, остановился. Хитрость и двуличие, которые так долго омрачали более благородную сторону его природы, были вытеснены из его души неукротимой гордостью, вос¬ питанной в нем с юных лет. — Нет, Волчонок,— сказал он с угрюмой улыбкой,— скальп могучего вождя дакотов не будет коптиться над костром пауни. Вырвав нож из раны, он пренебрежительно швырнул его в сторону врага, погрозил рукой победоносному про¬ тивнику, меж тем как на смуглом его лице, борясь, сме¬ няли друг друга глубокая ненависть и презрение, для ко¬ торых у него не было слов, и бросился в самую середину быстрого потока. И еще несколько раз с торжеством под¬ нялась над волнами его рука, хотя тело было уже навсегда поглощено водой. Твердое Сердце к этому времени вскочил па ноги. До тех пор молчавшие отряды неожиданно раз¬ разились оглушительными криками. Пятьдесят воинов с каждой стороны кинулись в реку, торопясь поразить или защитить победителя, и, по сути дела, бой не кончился, а только завязался. Но молодой вождь был равно слеп ко всем признакам опасности. Он бросился туда, где упал его нож, а йотом с легкостью антилопы помчался по отмели, вглядываясь в волны, скрывшие его трофей. Темное пятно крови указало ему нужное место, и, крепче сжав нож, он бросился в реку, твердо решив умереть в ее волнах или вернуться с желанной добычей. Тем временем на отмели завязалась кровопролитная битва. У пауни кони были лучше, боевой дух, пожалуй, сильней, и, достигнув острова в достаточном числе, они вынудили врага отойти. Затем они устремились к враже- кому берегу и выбрались на него, продолжая сражаться. Но здесь их встретили все пешие тетоны, и им самим при¬ шлось отступить. Бой теперь велся с обычной для индейцев осторож¬ ностью. Когда пыл, бросивший оба отряда в смертельную схватку, несколько остыл, воины стали прислушиваться 360

к голосу вождей, старавшихся напомнить горячим голо¬ вам об осмотрительности. Вняв мудрым советам, сиу по¬ спешили укрыться — кто в траве, кто за редкими ку¬ стами или за невысоким бугром,— и пауии уже не могли очертя голову бросаться вперед, так что обе стороны несли теперь значительно меньший урон. Так длилось сражение с переменным успехом и почти без потерь. Тетонам удалось пробиться к густой заросли бурьяна, куда враги не могли последовать за ними верхом, так как всадник, если все-таки прорывался туда, стано¬ вился совершенно беспомощен. Необходимо было выма¬ нить тетонов из этого укрытия или битва осталась бы не¬ решенной. Несколько отчаянных атак были отражены, и приунывшие пауни уже подумывали об отступлении, ко¬ гда вблизи раздался знакомый клич Твердого Сердца, а секундой позже среди них появился и сам вождь, разма¬ хивая скальпом верховного вождя тетонов, точно сулящим победу знаменем. Его встретили радостными криками, и воины устреми¬ лись за ним с такой яростью, что, казалось, их натиску невозможно было противостоять. Однако кровавый трофей в руке вождя пауни зажег не только нападающих, но и обороняющихся. В отряде Матори было немало смелых воинов, и тот оратор, который утром на совете выражал столь мирные намерения, теперь с самозабвенным муже¬ ством рвался снять позор с человека, им никогда не лю¬ бимого, и вырвать его скальп из рук заклятых врагов своего народа. Исход решила численность. После отчаянной схватки, в которой все вожди показали пример неустрашимости, пауии были вынуждены отступить на открытую часть лощины, теснимые тетонами, а те спешили захватить каж¬ дую пядь земли, отдаваемую противником. Если бы сиу остановились у края бурьяна, честь победы, возможно, осталась бы за ними, хотя смерть Матори была для них непоправимой потерей. Однако наиболее горячие воины сиу совершили неосторожность, которая резко изменила ход сражения и нежданно отняла у них так трудно им доставшееся преимущество. Один из вождей пауни, отступая среди последних, упал, залитый кровью из бесчисленных ран, и стал ми¬ шенью для десятка новых стрел. Не помышляя ни о том, чтобы преследовать врага, ни о том, как безрассудны их 361

действия, тетонские воины с боевым кличем ринулись вперед; каждый горел желанием первым нанести удар но мертвому телу и тем заслужить высокую славу. Навстречу им кинулся молодой вождь пауни с горсточкой испытан¬ ных воинов, твердо решивших спасти честь своего народа от такого поругания. Враги схватились врукопашную, кровь полилась рекой. Пауни отступали с телом убитого, а сиу наседали на них сзади, пока не вырвались все из укрытия, оглушительно вопя и грозя уже численным своим перевесом раздавить сопротивление. И Твердое Сердце, и каждый его товарищ скорей умерли бы, чем бросили тело убитого, п судьба их быстро решилась бы, пе явись в этот миг неожиданная помощь. Из рощицы слева послышался крик, а за ним и залп смер¬ тоносных ружей. Пятеро или шестеро сиу забились на земле в агонии, а все остальные окаменели, как будто это небо послало свои молнии, чтобы спасти Волков. Затем из рощи вышли Ишмаэл и его молодцы-сыновья и, грозно крича, с искаженными гневом лицами, обрушились на из¬ менивших им союзников. Это внезапное нападение сломило дух тетонов. Многие из их храбрейших вождей уже погибли, и теперь все про¬ стые воины бежали, не слушая приказов оставшихся вож¬ дей. Несколько отчаянных храбрецов продолжали проби¬ ваться к роковому символу их чести и нашли благородную смерть под ударами ободрившихся пауни. Второй ружей¬ ный залп довершил поражение сиу. Они теперь бежали в беспорядке к дальнему леску с тем же рвением, с каким лишь несколько минут назад бро¬ сались в бой. Пауни кинулись вслед, как стая породистых, хорошо натасканных гончих. Со всех сторон доносился их победный клич и призывы к мести. Иные из беглецов пы¬ тались унести с собой тела павших воинов, но настигаю¬ щая погоня заставила их бросить мертвых ради спасения живых. И только одна попытка оградить честь сиу от по¬ ругания, которое их своеобразные понятия связывали с обладанием скальпами павших героев, все же увенчалась успехом. Читатель помнит, как на утреннем совете один из вож¬ дей восстал против воинственной политики Матори. Но после того, как он безуспешно поднял голос за мир, его рука тем усердней делала свое дело в бою. Мы уже упо¬ минали о его доблести, и именно его мужество, его пример О '• >)

помогли тетонам держаться так стойко, когда они узнали о гибели Матори. Этот воин, который на образном языке своего племени звался Парящим Орлом, последним отка¬ зался от надежды на победу. Когда он понял, что залпы из ружей, вселившие ужас в его воинов, лишают их так дорого купленного преимущества, он под унорным обстре¬ лом угрюмо отступил к тайнику, где в густом бурьяне была спрятана его лошадь. Там он застал неожиданного соперника, готового оспаривать его право на коня. Это был Боречина, престарелый воин, сторонник Матори, тот, чей голос громче всех раздавался против мудрых советов Па¬ рящего Орла. Старик был ранен стрелой, и смерть его, видно, была близка. — Я в последний раз шел тропой войны,— мрачно ска¬ зал старый воин, когда увидел, что за лошадью явился её законный владелец.— Неужели Волк-пауни унесет се¬ дые волосы сиу в свое жилище, чтобы там над ними глу¬ мились женщины и дети? Парящий Орел схватил его за руку, отвечая на призыв суровым, полным решимости взглядом. Дав это безмолвное обещание, он посадил раненого на своего коня. Затем вы¬ вел коня из бурьяна, сам тоже вскочил на него и, привя^ зав товарища к своему поясу, вылетел на равнину, наде¬ ясь, что легконогий скакун спасет их обоих. Пауни заме¬ тили его почти тотчас же, и несколько воинов помчались вдогонку. Они проскакали уже около мили, но раненый не издал ни стона, хотя к его телесным мукам прибави¬ лись муки душевные: он видел, что враги приближаются с каждым скачком своих лошадей. — Остановись,— сказал он наконец и поднял слабую руку, чтобы товарищ придержал коня.— Пусть Орел мо¬ его племени шире раскроет крылья. Пусть он увезет в се¬ ление темнолицых белые волосы старого воина. Этим людям, одинаково понимавшим славу и строго соблюдавшим закон романтической чести, не нужно было много слов. Парящий Орел соскочил с коня и помог сойти Боречине. Старик с трудом опустился на колени и, бросив снизу взгляд в лицо соплеменника — как будто говоря «прощай»,— подставил шею под желанный удар. Не¬ сколько взмахов томагавка, круговое движение ножа — и голова отделилась от тела, не почитавшегося столь цен¬ ным трофеем. Тетон опять вскочил на своего коня, как раз вовремя, чтобы ускользнуть от стрел, пущенных в него

раздосадованными преследователями. Высоко подняв страшную окровавленную голову, он с криком торжества понесся прочь, летя по равнине, точно у него и вправду были крылья той могучей птицы, в честь которой он по¬ лучил свое лестное прозвание. Парящий Орел благопо¬ лучно добрался до своего селения. Он принадлежал к тем немногим сиу, которые вышли живыми из гибельного по¬ боища; и еще очень долго из спасшихся он один мог вы¬ ступать на советах племени, держа голову так же высоко, как прежде. Ножи и копья пауни остановили бегство большей ча¬ сти побежденных; победители рассеяли даже пытавшуюся скрыться толпу женщин и детей; и солнце давно ушло за волнистую черту западного горизонта, когда кровавый разгром наконец завершился. Глава XXXI Так кто ж купец? И кто здесь ростовщик? Шекспир, «Венецианский купец» Утро следующего дня занялось над более мирной сце¬ ной. Резня давно прекратилась. И, когда солнце взошло, его лучи разлились по просторам спокойной и пустынной прерии. Лагерь Ишмаэла еще стоял там же, где и нака¬ нуне, но по всей бескрайной пустыне не видно было дру¬ гих признаков существования человека. Там и сям не¬ большими стаями кружили сарычи и коршуны и хрипло кричали над местом, где какой-нибудь не слишком легкий на ногу тетон встретил свою смерть. Только это и напоми¬ нало о недавнем сражении. Русло реки, змеившейся в бес¬ конечных лугах, взгляд еще мог далеко проследить по ку¬ рившемуся над ней туману; но серебряная дымка над болотцами и родниками уже начинала таять, потому что с пылающего неба лилась теплота, и ее живительную силу ощущало все в этом обширном краю, не избалованном теныо. Прерия была похожа на небо после бури — тихое и ласковое. И вот в такое утро семья скваттера собралась, чтобы принять решение, как поступить с людьми, отданными 364

в ее власть игрой переменчивого счастья. Все живые и сво¬ бодные обитатели лагеря с первым серым лучом рассвета были на ногах, и даже самые малые в этом бродячем цлемени, казалось, сознавали, что настал час, когда дол¬ жны совершиться события, которым, быть может, пред¬ стоит во многом изменить ход их полудикой жизни. Ишмаэл, расхаживая по лагерю, был серьезен, как и подобает человеку, которому вдруг пришлось взять на себя решение в делах куда более важных, чем обычные проис¬ шествия его беспокойных будней. Однако сыновья, так хорошо изучившие непреклонный и суровый прав отца, поняли, что его угрюмое лицо и холодный взгляд выра¬ жают не колебания или сомнения, а твердое намерение не отступать от своих суровых решений, которых он дер¬ жался, как всегда, с тупым упрямством. Даже Эстер не осталась безучастна к надвигающимся событиям, столь важным для будущего ее семьи. Хотя она хлопотала но хозяйству, как хлопотала бы, верно, при любых обстоя¬ тельствах — так земля продолжает вращаться, пока земле¬ трясения разрывают ее кору и вулканы пожирают ее недра,— но голос ее был менее громок и пронзителен, чем обычно, а попреки, сыпавшиеся на младших детей, смяг¬ чала материнская любовь, придававшая ее словам какое-то новое достоинство. Эбирама, как всегда, грызли сомнение и тревога. Он часто останавливал взгляд на непроницаемом лице Ишма- эла, и была в этом взгляде опасливость, выдававшая, что от прежнего взаимного доверия, от прежнего товарище¬ ства не осталось и следа. Он, казалось, попеременно пре¬ давался то надежде, то страху. Порой его лицо загоралось гнусной радостью, когда он поглядывал на палатку, где находилась его вновь захваченная пленница. И тут же, не¬ понятно почему, оно омрачалось тяжелым предчувствием. В такие минуты он обращал глаза к каменному лицу своего медлительного родственника. Но ни разу он не про¬ чел на этом лице ничего утешительного, а напротив, вся¬ кий раз начинал тревожиться еще сильней. Потому что на физиономии скваттера была написана страшная для Эбирама истина: тупая натура его зятя полностью вышла из-под его влияния, и теперь Ишмаэл помышлял только о достижении своих собственных целей. Так обстояли дела, когда сыновья Ишмаэла, повинуясь приказу отца, вывели из палаток тех, чью участь ему пред¬ 365

стояло решить. Приказ распространялся на всех без ис¬ ключения. Мидлтона и Инес, Поля и Эллен, Овида и трап¬ пера — всех привели к самозванному судье и разместили так, чтобы тот мог с подобающим достоинством вынести свой приговор. Младшие дети толпились кругом, вдруг охваченные жгучим любопытством, и даже Эстер оста¬ вила стряпню и подошла послушать. Твердое Сердце, явившись один, без своих воинов, присутствовал при этом новом для него и внушительном зрелище. Он стоял, величаво опершись на копье, а взмы¬ ленные бока его коня, щипавшего траву поблизости, по¬ казывали, что пауни примчался издалека, чтобы видеть, что произойдет. Ишмаэл встретил своего нового союзника с холодно¬ стью, показавшей, как равнодушно он примял деликат¬ ность молодого вождя, который затем и приехал один, чтобы присутствие его отряда не породило тревоги или недоверия. Скваттер не искал его помощи, как не стра¬ шился его вражды, и теперь приступил к делу с таким спокойствием, как будто его патриархальная власть при¬ знавалась всеми и везде. Во всякой власти, даже когда ею злоупотребляют, есть что-то величественное, и мысль невольно начинает искать в ее обладателе достоинства, которые отвечали бы его по¬ ложению, хотя нередко терпит неудачу, и то, что прежде было только ненавистно, тогда становится вдобавок и смешным. Но об Ишмаэле Буше этого нельзя было ска¬ зать. Его суровая внешность, угрюмый нрав, страшная физическая сила и опасное своеволие, не признававшее никакого закона, делали его самочинный суд настолько грозным, что даже такой образованный и смелый человек, как Мидлтоп, не мог подавить в себе некоторый трепет. Однако у него не было времени, чтобы собраться с мыс¬ лями; скваттер, хоть и не привык спешить, но уж если заранее на что решился, то не расположен был терять время в проволочках. Когда он увидел, что все на местах, он тяжелым взглядом обвел пленников и обратился к ка¬ питану как к главному среди этих мнимых преступников: — Сегодня я призван исполнить обязанность, которую в поселениях вы возлагаете на судей, нарочно посаженных решать споры между людьми. Я плохо знаком с судебными порядками, но есть правило, которое известно каждому, и оно учит: «Око за око, зуб за зуб». Я не привык ходить