Но Джэб, которому это поручение как будто не при¬ шлось но душе, даже не шевельнулся. — Ну, ступай же, я очень спешу, а сдачу ты можешь оставить себе за услугу. На это Джэб ответил с живостью, удивительной для его слабого ума: — Джэб сейчас пойдет, если ему можно купить на сдачу немного мяса для Нэб. — Ну разумеется, покупай, что тебе захочется, и обе¬ щаю, что больше ни ты, ни твоя матушка не будете тер¬ петь нужды в пище или одежде. — Джэб голоден, — произнес дурачок. — Но говорят, что голод не так страшен для молодого желудка, как для старого. А что, король сам пробовал когда-нибудь голодать и мерзнуть? — Этого я не знаю, друг, но только уверен, что если бы он увидел перед собой какого-нибудь несчастного, вроде тебя, так от всего сердца постарался бы ему помочь. Ну, ступай, ступай, купи и себе поесть тоже, если у них най¬ дется. Спустя несколько минут Лайонел увидел, что дурачок спешит к нему с желанным фонарем в руках. — Ну, раздобыл ты себе какой-нибудь еды?— спросил Лайонел, знаком показывая Джэбу, чтобы он шел вперед с фонарем. — Надеюсь, спеша исполнить мою просьбу, ты не забыл позаботиться о себе самом? — Чумы бы Джэбу не схватить, вот что, — отозвался тот, с жадностью поедая небольшую булку. — Не схватить чего? Что такое ты боишься схватить, повтори. — Чуму. У них там у всех в этом доме моровая язва. — Ты говоришь об оспе? — Одни называют эту хворь оспой, другие — чумой, а третьи — моровой язвой. Небось изгнать торговлю из на¬ шего города — это король сумел, а вот нет того чтобы изгнать стужу и чуму — нет, куда ему... Ну, когда народ отвоюет себе город обратно, он с этой бедой справится и загонит ее в больницу! — Я никак не хотел подвергнуть тебя такой опасно¬ сти, Джэб... Знай я, что там больные, я пошел бы туда сам. Мне ведь в детстве сделали прививку от этой ужасной болезни. Джэб, истощив, как видно, во время этой беседы все 258

скудные запасы своего ума, не отвечая, шагал вперед через площадь, пока не добрался до противоположного угла; там он обернулся и спросил, куда идти дальше. — К церкви, — сказал Лайонел. — И поживее. Когда они добрались до Корн-Хилла, вьюга обруши¬ лась на них с новой яростью; Лайонел, поплотнее запах¬ нув свой плащ и наклонив голову, шагал за тускло мер¬ цавшим впереди огоньком фонаря. Надежно укрывшись плащом и шляпой от непогоды, он словно бы отгородился от внешнего мира; мысли его снова потекли по прежнему руслу, и он вскоре забыл, куда и следом за кем идет. От своей задумчивости он очнулся, увидав перед собой сту¬ пени лестницы; решив, что уже достиг цели, Лайонел под¬ нял голову и последовал за своим провожатым в башню какого-то большого здания. Но, сделав всего несколько шагов, он тут же убедился, что попал не в Королевскую церковь, а в какое-то совсем другое здание, и, повернув¬ шись к дурачку, сердито осведомился у него, что значит эта глупая выходка и зачем он его сюда привел. — Вы же сказали идти к церкви, — отвечал Джэб. — Я-то называю ее молельней... Это не чудо, что вы ее не узнали: народ построил себе этот храм, чтобы молиться, а король превратил его в конюшню! — В конюшню! — воскликнул Лайонел. Почувствовав, что тут и в самом деле пахнет, как на конском дворе, он шагнул к двери, распахнул ее и в изум¬ лении застыл на месте, увидав перед собой кавалерийский манеж — ничем иным это быть не могло. Хоры и украше¬ ния на стенах и на потолке остались целы, внизу же все было уничтожено и пол засыпан землей для удобства ло¬ шадей и всадников. Лайонелу припомнилось, как не раз в детстве видел он стекавшиеся сюда для молитвы толпы благочестивых колонистов, и ему стало не по себе. Выхва¬ тив из рук Джэба фонарь, он поспешил прочь, исполнен¬ ный досады, которая не укрылась даже от простодушного дурачка. Когда он вышел на улицу, в глаза ему бросились огни в окнах губернаторского дворца, возвышавшегося ^1е- ред ним во всем своем молчаливом величии, и он не мог не подумать о том, что надругательство над религиозными чувствами колонистов происходило прямо перед глазами королевского губернатора. — Безумцы, безумцы!—пробормотал он с горечью. —< Вместо того чтобы нанести удар, как подобает мужчинам, 259

вы забавляетесь, как неразумные дети, и в злобе своей за^ бываете не только свое достоинство, но и бога. — А теперь эти лошади околевают, потому что у них нет сена, и поделом им! — промолвил Джэб, усердно ковы¬ ляя рядом с Лайонелом. — Лучше бы они сами собрались сюда да послушали проповедь, а то согнали бессловесную скотину в священное место! — Скажи мне, друг мой, может быть, тебе известны и другие столь же непростительные поступки, в которых по¬ винна наша армия? — А вы что, не слышали про Северную церковь? Они же разобрали на дрова самый большой храм в округе! Они рады были бы растащить по кусочкам даже наш Фанел- Холл, да боятся! Лайонел промолчал. Он уже слышал о том, что терпев¬ ший недостаток в топливе гарнизон, положение которого день ото дня становилось все тяжелее вследствие постоян¬ ных нападений американцев, начал разбирать на дрова некоторые дома, а как явствовало из слов Джэба, и церк¬ ви. Но эти действия, по мнению Лайонела, вызывались острой необходимостью военного положения. В них не было того презрения к чувствам народа, которое он на¬ блюдал сейчас среди древних стен Южной церкви — хра¬ ма, весьма почитаемого и известного всей Новой Англии. В угрюмом молчании Лайонел шагал по пустынным улицам, пока не добрался до церкви, к которой судьба была более благосклонна и в которой продолжали совершаться богослужения, ибо случайно данный ей титул земного вла¬ дыки сделал ее стены более священными в глазах англий¬ ского гарнизона. Глава XXII Ты чересчур похож на призрак Банка, Сгинь! Шекспир, «Макбет» Королевская церковь ничем не походила на, осквернен¬ ный храм, который только что покинул Лайонел. Когда он вошел, свет его фонаря заиграл на бархатной обивке скамей и блеснул на золоченых украшениях и начищен¬ ных до блеска трубах органа. Стройные колонны с резны¬ 260

ми капителями отбрасывали причудливые тени на тонув¬ шие в полумраке углы, заполняя хоры и потолок полчищем воображаемых призраков. Молодому человеку стало даже как-то не по себе, но потом это обманчивое впечатление рассеялось, и озябший Лайонел не без удовольствия по¬ чувствовал, что в церкви не так уж холодно. Тепло, кото¬ рое поддерживалось во время дневной службы, еще не совсем улетучилось, ибо, хотя горожане и гарнизон мерз¬ ли из-за нехватки дров, храм, где молился сам губернатор, не терпел ни в чем недостатка. Джэбу велено было подло¬ жить поленья на тлеющие угли, а так как дурачок хоро¬ шо знал, где хранилось топливо, и сам жестоко промерз, то выполнил поручение с большим рвением и быстротой. Покончив со всеми приготовлениями, Лайонел принес из алтаря стул, а Джэб пристроился на полу подле вздра¬ гивающей от жара железной печки, скорчившись в своей обычной позе, которая трогательно свидетельствовала о том, что бедняга понимает, насколько он не похож на остальных людей. Когда приятное тепло охватило едва прикрытое лохмотьями тело слабоумного, голова его скло¬ нилась на грудь, и он задремал, как измученная бездомная собака, добравшаяся наконец до сухого и теплого места. Человек с более живым умом захотел бы узнать причины, /побудившие его спутника прийти в церковь в такой не¬ урочный час, но Джэб был чужд всякого любопытства; даже в минуты просветления мысль его редко выходила из узких рамок религиозных понятий, внушенных ему еще до того, как болезнь помутила его рассудок, или же попу¬ лярных в то время взглядов, близких каждому колонисту Новой Англии. Иное дело майор Линкольн. Стрелка часов говорила ему, что пройдет еще много томительных минут, прежде чем прибудет его невеста, и он приготовился ждать со всем терпением, какое возможно в двадцать пять лет при подоб¬ ных обстоятельствах. И вскоре в храме воцарилась полная тишина, нарушаемая только порывами ветра на улице да глухим ревом печи, возле которой в блаженном забытьи прикорнул Джэб. Лайонел пытался успокоить непослушные мысли и при¬ вести их в большое согласие с торжественным обрядом, в котором ему предстояло принять участие. Однако, не в си¬ лах справиться с собой, он встал, подошел к окну и, выгля¬ нув на пустынную улицу, где кружили снежные вихри,

стал настороженно прислушиваться, не едет ли кто, хотя разум и подсказывал ему, что еще слишком рано. Затем он опять сел и с тревогой огляделся — он не мог отде¬ латься от ощущения, что кто-то спрятался в окружающем мраке с тайным намерением разрушить его счастье. Этот день был исполнен такого лихорадочного напряжения, при¬ нес столько радости и тревоги, что порой все казалось ему сном, и, чтобы удостовериться в обратном, он тб и дело бросал торопливый взгляд на алтарь, на собственный на¬ ряд и даже на спящего Джэба. Опять он взглянул вверх на колеблющиеся по стенам зыбкие й чудовищные тени, и его прежние страхи пробудились с новой силой, близкой к предчувствию. Им овладела такая тревога, что он обошел боковые приделы, тщательно осмотрел все скамьи и за¬ глянул за каждую колонну, но в награду за все труды услышал лишь громкое эхо собственных шагов по камен- ным плитам. Вернувшись, Лайонел подошел к печи, но мучительная тревога не покидала его, и ему так захотелось услышать звук человеческого голоса, что он решил разбудить Джэба., Едва Лайонел кончиком сапога притронулся к дурачку, как тот проснулся с живостью, которая указывала, сколь чуток и насторожен его сон. — Ты сегодня на редкость туп, Джэб, — сказал Лайо¬ нел, пытаясь приглушить беспокойство напускной весело¬ стью, — иначе ты спросил бы, почему я пришел в церковь в такой необычный час. — Бостонцы любят молелыш, — ответил дурачок. — Да, но они также любят и постель, и половина их наслаждается теперь тем благом, к которому ты, как вид¬ но, Жадно стремишься. Джэб любит есть и любит, когда тепло! — Да, и, судя по твоей сонливости, любит поспать. — Спать хорошо! Когда Джэб спит, ему не хочется есть. Лайонел умолк, внезапно поняв, какие страдания кры¬ лись за тупой апатией дурачка. — Скоро сюда придут священник и две дамы, а также капитан Полуорт. — Джэб любит капитана Полуорта — у него всегда много всякой еды. — Ну, довольно! Неужели ты не можешь думать ни о чем другом, кроме собственного желудка? 262

— Бог создал голод, — угрюмо ответил Джэб, — но он же создал и пищу, а король припас ее только для своих солдат. — Ну, так слушай внимательно, что я тебе скажу. Одна из дам, которая придет сюда,— это мисс Дайнвор; ты ведь знаешь мисс Дайнвор, Джэб?.. Красавицу мисс Дайнвор? Но чары Сесилии, очевидно, не произвели должного впечатления на дурачка, который глядел на Лайонела сво¬ им обьгсным тупым взглядом. — Как же ты не знаешь мисс Дайнвор? — повторил Лайонел с раздражением, которое в иное время заставило бы его улыбнуться. — Ведь она же часто давала тебе день¬ ги и одежду! — Я знаю. Миссис Лечмир — ее бабка! В глазах Лайонела это было несомненно одно из наи¬ меньших достоинств его невесты, и он, внутренне досадуя, помолчал, прежде чем добавить: — Кто бы ни были ее родные, сегодня она станет моей женой. Ты останешься здесь и будешь присутствовать при бракосочетании, потом погасишь свечи и ключ от церкви отнесешь мистеру Литурджи. Утром приходи ко мне за вознаграждением. Дурачок встал и с важным видом произнес: — Ладно. Майор Линкольн женится и приглашает Джэба на свадьбу! Теперь пусть Нэб сколько угодно бол¬ тает о гордости и тщеславии: кровь есть кровь и плоть — плоть! Пораженный осмысленным и странно многозначитель¬ ным взглядом дурачка, Лайонел потребовал объяснения его странных слов. Но, прежде чем Джэб успел ответить — впрочем, взор его тут же погас, указывая, что мысли сла¬ боумного вернулись в свои обычные узкие пределы, — вни¬ мание обоих привлек шум у входа. В следующую секунду дверь отворилась, и на пороге показался укутанный по самые глаза и запорошенный снегом священник. Лайонел поспешил ему навстречу и подвел к стулу, с которого только что встал. Когда доктор Литурджи снял плащ и предстал обла¬ ченный для свершения предстоящего обряда, одобритель¬ ная улыбка и все выражение его лица лучше всяких слов сказали, что он доволен стараниями Лайонела. г— Почему бы церкви не быть такой же уютной, как 263

кабинет майора Линкольна? — сказал он, пододвигая стул поближе к печке. — Это чисто пуританская, еретическая идея, будто религии по природе своей непременно надле¬ жит быть суровой и мрачной; зачем же нам собираться для свершения треб, терпя холод и неудобства? — Вы совершенно правы, — ответил Лайонел, с бес¬ покойством поглядывая в окно. — Я не слышал, что про¬ било десять, хотя по моим часам уже начало одиннадца¬ того. — В такую погоду городские часы ходят очень неис¬ правно... Наша плоть подвержена множеству всяких неиз¬ бежных зол и напастей, и мы должны во всех случаях жизни искать счастья и стараться скрасить свое существо¬ вание. Более того: долг повелевает... — Грешникам не положено быть счастливыми, про¬ изнес глухой угрожающий голос из-за печки. — Как? Вы что-то сказали, майор Линкольн?.. Доволь¬ но странная мысль для жениха! — Это слабоумный, которого я привел сюда, чтобы протопить печи, повторяет сентенции своей матушки. Но доктор Литурджи уже заметил скорчившегося за печыо Джэба и, поняв, кто его перебил, откинулся на спинку стула и продолжал с презрительной улыбкой: — Я знаю этого малого, сэр. Как не знать! Он напич¬ кан текстами святого писания и любит спорить о вопросах веры. Очень прискорбно, что при его малом разуме им так плохо руководили в детстве; а от этой Софистики он и во¬ все рехнулся. Мы — я имею в виду служителей нашей Церкви — часто в шутку величаем его бостонским Кальви¬ ном... Ха-ха-ха! Но, говоря о епископальной церкви, не думаете ли вы, что одним из следствий подавления мя¬ тежа будет распространение ее благодати на колонии? Не¬ далеко то время, когда истинная церковь станет единствен¬ ной в этих зараженных ересью провинциях. — Да, конечно, несомненно! — сказал Лайонел, опять с тревогой подходя к окну. — Почему они так медлят? Священник, для которого бракосочетания были делом слишком обыденным, чтобы вызвать особый интерес, по¬ нял нетерпеливого жениха буквально и соответственно от¬ ветил: — Рад это слышать, майор Линкольн; и надеюсь, когда в парламенте будет обсуждаться билль об амнистии, вы отдадите свой голос за включение этого условия. 104

В этот миг Лайонел заметил подъезжавшие по безлюд¬ ной улице хорошо знакомые сани и с радостным возгла¬ сом кинулся встречать невесту. Священник же, окончив фразу самому себе и поднявшись со стула, на котором расположился с таким комфортом, взял свечу и вошел в алтарь. Заранее расставленные свечи были зажжены, мо¬ литвенник раскрыт, лицу придана надлежащая торжест¬ венность, и так, с подобающим достоинством, он ждал приближения тех, чей союз должен был освятить. Джэб отошел в темный угол и оттуда созерцал это вну¬ шительное зрелище с детским благоговением. Затем в сумрачной глубине храма показалось несколь¬ ко человек, медленно двигавшихся к алтарю. Впереди шла Сесилия, опираясь на руку Лайонела, служившую ей на¬ дежной поддержкой. Салоп и капор она сняла у входа и предстала перед священником в наряде, достойном столь торжественной церемонии и в то же время подходившем к его внезапности и тайности. Атласная, отделанная доро¬ гим мехом пелерина небрежно ниспадала с ее плеч, не¬ сколько закрывая ее стройную фигуру. Под пелериной виднелось платье из той же материи, плотно, по моде того времени облегавшее стан. Низ корсажа был в несколько рядов обшит широкими кружевами, и такие же широкие кружева, собранные сзади крупными складками, оторачи¬ вали юбку. Но красота и скромность наряда — для такого дня он, конечно, был скромен — терялись или, вернее, сами оставаясь незаметными, лишь оттеняли меланхолич¬ ную красоту невесты. Когда они приблизились к священнику, Сесилия еле приметным движением плеча сбросила пелерину на решет¬ ку алтаря и уже более твердым шагом последовала за Лайонелом к возвышению. Щеки ее были бледны, но ско¬ рее от внутренней решимости, чем от робости, а глаза пол¬ ны задумчивой нежности. Из них двоих она казалась если не более спокойной, то более сосредоточенной и по¬ глощенной предстоящим таинством, ибо, в то время как Лайонел с беспокойством оглядывался, словно ожидая, что кто-то вот-вот вынырнет из мрака, глаза Сесилии с трога¬ тельным и серьезным вниманием были устремлены на свя¬ щенника. Жених и невеста остановились на предназначенном для них месте, и, после того как Агнеса и Полуорт, кото¬ рые одни сопровождали Сесилию в церковь, вошли в 2С5