Озэма утвердительно наклонила голову. Рассказ этот за последнее время ей пришлось повторять так часто, что теперь она понимала почти каждое слово Изабеллы. — А сейчас, принцесса, — продолжала королева, — я хочу поговорить с вами, как мать, ибо в моем королевстве всех особ вашего ранга я считаю своими детьми, которые имеют право обращаться ко мне за помощью и советом. Скажите мне, любите ли вы дона Луиса настолько, чтобы забыть свою страну и признать своей родиной Испанию? — Что значит «признать»? — спросила озадаченная девушка. — Я хотела спросить, согласны ли вы стать женой дона Луиса де Бобадилья? Слова «муж» и «жена» были давно известны индианке. Она радостно улыбнулась, вспыхнула и закивала го¬ ловой. — Насколько я понимаю, — продолжала королева, — вы собираетесь выйти за графа замуж, ибо столь скром¬ ная и юная девушка, как вы, не стала бы признаваться в своих чувствах, если бы у нее не было на то достаточ¬ ных оснований. Значит, вы уверены, что он на вас же¬ нится? — Да, сеньора! Озэма — жена Луиса! — Вы, конечно, хотите сказать, что Озэма скоро вый¬ дет замуж за графа, скоро станет его женой... — Нет, нет! Озэма теперь жена Луиса. Луис теперь муж Озэмы! — Не может быть! — воскликнула королева, присталь¬ но вглядываясь в прекрасное лицо индианки, чтобы убе¬ диться, что все это не обман. Однако по-детски открытое лицо Озэмы было так про¬ стодушно, что Изабелле пришлось поверить ее словам. Боясь ошибиться, она еще с полчаса расспрашивала Озэму, и все с тем же успехом. На прощание королева поцеловала Озэму — она дей¬ ствительно приняла эту дочь неведомого народа из неве¬ домого мира за принцессу — и удалилась, шепча горячие молитвы о спасении ее души. Когда Изабелла вернулась в свои покои, там ее встре¬ тила маркиза де Мойя. Верная подруга не могла уснуть, не узнав решения своей повелительницы. — Дело обстоит хуже, чем мы полагали, Беатриса, — 401

заявила королева, едва переступив порог. — Твой бессер¬ дечный, легкомысленный племянник уже женился на индианке. Теперь она его законная супруга! — Сеньора, здесь какая-то ошибка! Дерзкий маль¬ чишка никогда не посмел бы обмануть меня так нагло, да еще в присутствии Мерседес! — А почему он доверил Озэму твоим заботам, дочь моя маркиза? Если она его жена, это вполне естественно, в то время как с посторонней женщиной... Впрочем, ни¬ какой ошибки здесь быть не может. Я долго расспраши¬ вала принцессу, и у меня не осталось ни малейшего со¬ мнения, что венчание было совершено по религиозному обряду. Трудно понять все, что она говорит, но это она повторила не раз и достаточно ясно. — Ваше высочество, разве может христианин обвен¬ чаться с некрещеной язычницей? — Разумеется, нет, с точки зрения церкви, а следо¬ вательно, и перед богом. Но мне кажется, Озэма уже при¬ няла святое крещение. Когда она говорила о браке с твоим племянником, она все время показывала мне кре¬ стик, который носит на шее. Из ее слов я поняла, что до того, как сделаться женой графа, она стала христи¬ анкой. — Этот драгоценный крестик подарила недостойному изменнику Мерседес. Это был ее прощальный подарок пе¬ ред разлукой; он должен был напоминать ему о вере и постоянстве! — Да, Беатриса, мужчины так привержены к суете мирской, что не способны оценить женскую преданность и верность. Что делать? Пади на колени, помолись, чтобы милосердный господь поддержал твою воспитанницу в тяжком, но неотвратимом испытании. Изабелла повернулась к подруге, которая приблизи¬ лась, чтобы поцеловать руку своей царственной госпожи. Однако королева обняла донью Беатрису, привлекла ее к себе и поцеловала в лоб. — А теперь спокойной ночи, Беатриса, мой истин¬ ный друг! — проговорила она. — Если постоянство исчез¬ ло из этого мира, то в твоем верном сердце оно по-преж¬ нему живет. С этими словами королева и маркиза расстались, на¬ деясь найти в постели если не сон, то хотя бы покой. 402

Глава XXIX Ну, а теперь что скажешь, Кондарино? Какой еще попотчуешь нас басней. Чтоб одурачить всех и отуманить Доверчивый и слабый женский взор? Какою ложью думаешь ты смыть Пятно с девичьей оскорбленной чести И собственную низость оправдать? Бомонт и Флетчер1 На другой день после свидания королевы с Озэмой кардинал Мендоса давал торжественный обед в честь Ко¬ лумба. По этому случаю собралась почти вся придворная знать. Будь адмирал коронованной особой, его вряд* ли приняли бы с большим уважением и почетом. Сам генуэзец в течение всего обеда держался с благородной скром¬ ностью. Каждый старался воздать ему должное, прослав¬ ляя его замечательный подвиг, результаты которого намно¬ го превзошли все надежды. С Колумба не сводили глаз, жадно ловили каждое его слово и состязались друг с дру¬ гом в пышных и громких похвалах. Все ожидали, что Колумб по такому случаю не преми¬ нет рассказать о своем плавании и приключениях. Но ему это сделать было нелегко, потому что его широкий ум, ученость, искусство и опыт мореплавателя намного превосходили все, что было доступно сознанию его со¬ временников. Тем не менее адмирал справился и с этой трудной задачей: он умело и убедительно изложил глав¬ ным образом такие факты, которые могли способствовать возвеличению Испании и прославлению ее государей. Среди гостей находился и Луис де Бобадилья. Он был обязан этому не столько своим высоким происхожде¬ нием, сколько близостью с адмиралом, дарившим его своим доверием. Дружбы Колумба было достаточно, чтобы сгла¬ дить не совсем благоприятное впечатление от прежних сумасбродных выходок Луиса. Ему все простили ради ве¬ ликого генуэзца, хотя и не переставали удивляться, чем легкомысленный юноша привлек к себе адмирала. Сознание, что он совершил то, о чем люди его круга и происхождения не смели даже мечтать, придало гордой 1 Бомонт и Флетчер — английские драматурги, современ¬ ники Шекспира. 403

осанке и привлекательному лицу Луиса особую серьез¬ ность и благородство, а это, в свою очередь, еще более укрепило добрую славу, завоеванную им с такой лег¬ костью. Все помнили, как он рассказывал в обществе Педро Мартира об экспедиции, и, сами толком не зная по¬ чему, каким-то таинственным образом связывали имя Луиса с великим путешествием на запад. Благодаря та¬ кому стечению обстоятельств наш герой пожинал плоды своего смелого красноречия, хотя на такую славу он меньше всего рассчитывал. Но удивляться тут нечему. Людей часто восхваляют или порицают вовсе не за то, за что их, строго говоря, можно было бы одобрять или об¬ винять. — Предлагаю выпить за здоровье адмирала их коро¬ левских высочеств! — провозгласил Луис де Сантанхель, высоко поднимая кубок, чтобы все его видели. — Вся Ис¬ пания должна благодарить его за самое дерзкое и удачли¬ вое предприятие нашего века! Кто любит наших госуда¬ рей, выпьет во славу их доблестного слуги! Бокалы были осушены; Колумб скромно поблагодарил всех среди почтительного молчания.
– - Послушайте, кардинал! — продолжал, обращаясь к Мендосе, распорядитель церковной казны, всегда отли¬ чавшийся смелостью речей. — По моим расчетам, это открытие удвоит доходы церкви. К тому же теперь мы сумеем спасти от вечной гибели столько заблудших душ, что даже в Риме должны будут воздать Колумбу хвалу за столь славный подвиг! — Без сомнения, добрый мой Сантанхель, — ответил кардинал. — Святейший папа не забудет избранника божьего и его помощников. Хотя все присутствующие, казалось бы, искренне восхваляли Колумба, но зависть — одна из самых низких и в то же время самых общих человеческих страстей — разгоралась во многих сердцах все сильнее. Может быть, никто бы не выказал этого недостойного чувства, если бы не последнее замечание кардинала. Среди гостей находился некий сеньор Хуан д’Орби- тёльо. Не в силах более молча выслушивать похвалы, расточаемые какому-то безродному генуэзцу, он дал волю своей злобе. — Можно ли сказать с уверенностью, святой отец,— обратился он к кардиналу, — что бог не прибегнул бы к 404

иным средствам, если бы- дона Христофора постигла не¬ удача? То есть я хочу спросить, следует ли смотреть на его деяния как на единственной путь ко спасению языч¬ ников от вечной гибели? — Пути господни неисповедимы, и могущество небес безгранично, — строго ответил кардинал. — Посему не подобает человеку сомневаться в тех путях, которые ука¬ зала ему божественная мудрость, или вопрошать, может ли она указать иные. И тем более не подобает мирянам сомневаться в том, что одобрено церковью! — Разве я сомневаюсь, святой отец? — поспешил оправ¬ даться сеньор д’Орбительо, смущенный и еще более раздосадованный наставительным тоном кардинала. — Я совсем не то хотел сказать! Ну, а вы, дон Христофор,— обратился он прямо к Колумбу, — вы сами во время этой экспедиции считали себя избранником неба? — Я всегда считал себя недостойным, однако избран¬ ным для этбго великого дела орудием в деснице божьей, — ответил Колумб со спокойной торжественностью, которая всегда покоряла его слушателей. — С самого начала я чувствовал, что мысль о плавании на запад мне внуше¬ на свыше, и теперь смиренно надеюсь, что небеса оста¬ лись довольны своим избранником. — Значит, вы воображаете, сеньор адмирал, что, если бы какая-нибудь случайность помешала вашему плава¬ нию, во всей РГспании не нашлось бы другого человека, который мог бы его успешно осуществить? Этот наглый и нелепый вопрос заставил всех за столом умолкнуть; каждый подался вперед, напряженно ожидая ответа Колумба. С минуту адмирал сидел молча, затем протянул руку, взял со стола яйцо, показал его всем собравшимся и заговорил мягко, но с обычной своей глубокой серьезно¬ стью. — Сеньоры, кто из вас достаточно ловок, чтобы поста¬ вить это яйцо на острый конец? Если есть здесь такой че¬ ловек, пусть покажет нам свое искусство! Такое предложение до крайности удивило всех, но сразу же нашлось с дюжину желающих попытать счастья под смех и шутки прочих гостей. То и дело какому-нибудь юному дворянину казалось, что он уже достиг успеха, но, едва он отводил руку, яйцо падало набок и катилось по столу, вызывая всеобщий хохот. 405

Клянусь всеми святыми, адмирал, нам это не иод силу! — воскликнул наконец тот же Хуан д’Орбительо. — Даже граф де Льера, сразивший столько мавров и вы¬ бивший из седла самого Алонсо де Охеду, и тот не может поставить яйцо, как вы говорите! С этими словами Колумб легонько стукнул яйцо ост¬ рым концом о стол и поставил его на примятую скорлупу; яйцо встало твердо и устойчиво. Гул одобрения встретил эту насмешливую отповедь, а засим почтеннейший д’Орбительо снова канул в заб¬ вение, откуда ему лучше было бы вообще не возни¬ кать. Как раз в это время в зале появился паж королевы; он что-то сказал Колумбу, затем приблизился к креслу дона Луиса де Бобадилья. — Прошу извинить меня, сеньор кардинал, — прого¬ ворил Колумб. — Королева пожелала меня видеть. Судя по спешности, дело, должно быть, важное, и вы простите, что я покидаю вас так рано. После обычных вежливых сожалений хозяин вместе с гостями проводил адмирала до дверей. Почти тотчас же следом за ним залу покинул и граф де Льера. — Куда вы так торопитесь, дон Луис? — спросил Ко¬ лумб, когда юноша догнал его. — Что заставило вас бе¬ жать от праздничного стола? Ведь подобные пиршества в Испании устраивают разве только короли! — Увы, сеньор, да и то не часто, клянусь святым Яго! — насмешливо ответил дон Луис. — А при дворе Фердинанда вообще никогда! Но мне пришлось покинуть веселую компанию, повинуясь воле доньи Изабеллы: она приказала явиться к ней без промедления! — В таком случае, граф, пойдемте вместе; я тоже спешу в покои королевы! — Рад это слышать, сеньор, потому что нас обоих могли вызвать лишь по одному делу. Речь идет о моем сватовстве, и вас несомненно спросят, как я держал себя во время путешествия. — Простите, Луис, последнее время у меня было столько забот, что я совсем забыл вас об этом спросить! Как здоровье прелестной доньи де Вальверде? Когда, на¬ конец, она думает вознаградить вас за любовь и постоян¬ ство? 406

— Сеньор! Хотелось бы мне ответить на последний вопрос более определенно, да не могу, а что касается пер¬ вого, то я просто сам не знаю, что сказать. После возвра¬ щения я видел донью Мерседес всего три раза; она была со мной добра и приветлива, но, когда я спросил свою тетку, когда же наконец свадьба, донья Беатриса ответила весьма холодно и уклончиво.^ Видимо, все зависит от ее высочества, но, верно, суета и хлопоты из-за нашего ус¬ пешного плавания до сих нор не оставляли ей времени подумать о такой безделице, как счастье какого-то бродя¬ ги вроде меня! — В таком случае, дон Луис, нас из-за этого и по¬ звали, — заключил Колумб. — Что еще может быть причиной подобной спешки? И почему пригласили нас обоих? Наш герой и сам на это надеялся, а потому в покои королевы он вошел бодрым шагом и с таким сияющим лицом,, словно его уже ожидала невеста, готовая идти с ним под венец. Адмиралу моря-океана, как теперь официально име¬ новали Колумба, не пришлось долго ждать в прихожей: через несколько минут его и дона Луиса пригласили к королеве. Изабелла приняла их частным образом; при ней не было никого, кроме маркизы де Мойя, Мерседес и Озэмы. С первого взгляда Колумб и Луис поняли, что случилось нечто весьма неприятное. Все держались натянуто, с трудом сохраняя спокойствие. Правда, сама королева была, как всегда, величественна и невозмутима, но чело ее хмурилось, взгляд был печален, а щеки розовели от волнения. Лицо доньи Беатрисы выражало горе и возму¬ щение, и Луис с тревогой заметил, что она отворачивается от него, как бывало в тех случаях, когда он особенно сильно ей чем-нибудь досаждал. Мерседес была бледна как смерть, лишь два лихорадочно ярких пятна просту¬ пали на ее щеках; она не поднимала глаз и казалась до крайности смущенной и несчастной. Лишь одна Озэма вела себя совершенно естественно, хотя тоже была воз¬ буждена. При виде Луиса, с которым она после прибытия в Барселону встретилась всего один раз, более месяца назад, она радостно вскрикнула, глаза ее засияли, но тотчас же снова приняли тревожное выражение. Изабелла сделала несколько шагов навстречу адмира¬ 407

лу7 и, когда тот хотел преклонить перед нею колена, по¬ спешно протянула ему руку для поцелуя. — Нет, нет, сеньор адмирал! — воскликнула короле¬ ва. — Такое приветствие не соответствует ни вашему вы¬ сокому сану, ни выдающимся заслугам! Хоть я ваша го¬ сударыня, в то же время я ваш друг. Боюсь, сеньор кар¬ динал не простит меня за то, что я лишила его вашего общества раньше, чем он на то рассчитывал. — Его преосвященству кардиналу и его гостям есть над чем поразмыслить, сеньора, — ответил Колумб со своей спокойной улыбкой, — так что я им сегодня не так уж необходим. Но даже в противном случае и я и юный граф без сожалений покинули бы самое роскошное пир¬ шество, лишь бы исполнить волю вашего высочества. — Не сомневаюсь, сеньор, но сейчас я пожелала вас видеть не по государственному, а по совершенно личному делу. Донья Беатриса сообщила мне о том, что здесь, во дворце, находится прелестная индианка. Ее история, ко¬ торую она мне рассказала, едва ли не самое удивительное из всего, что сопутствовало вашим необычным открытиям, и я просто не понимаю, почему присутствие этой девуш¬ ки скрыли от меня! Вы знаете, кто она по происхожде¬ нию, дон Христофор, и что заставило ее прибыть в Испа¬ нию? — Конечно, сеньора! Отчасти по собственным наблю¬ дениям, а отчасти со слов дона Луиса де Бобадилья я заключил, что сан доньи Озэмы хотя и ниже королевско¬ го, но выше любого дворянского. Такое положение по нашим понятиям трудно себе представить, однако не следует забывать, что Гаити — не Кастилия. Этот остров прозябает во мраке язычества, а ваше королевство оза¬ рено светом веры и цивилизации. — Это не имеет значения, дон Христофор! Высокий род есть высокий род, и знатные люди сохраняют свои права в любой стране. И, если глава нашей церкви соиз¬ волит вручить нам, христианским государям, высшую власть над индейскими касиками, в этом тоже нет ничего нового или особенного. Отношения между вассалами и сюзереном установлены издавна и ясно определены. Мы знаем немало примеров, когда могущественные монархи владели своими странами по праву наследства, тогда как другие получали свои права от бога. Вот почему, считая 408