– Для вас или для него? – Я перехватил руку Розы, готовую ударить меня. – Бедная Роза. Вы носите нейлоновое белье и платья из Лондона и Парижа и чувствуете себя виноватой перед ними. Почему? У вас, вероятно, есть братья и сестры, которые до сих пор живут в подобном дерьме?

– Нечто вроде. – Она кивнула. – Вы чересчур умный, мистер Виатт.

– Стейси, – сказал я. – Зовите меня Стейси. А теперь давайте прогуляемся.

* * *

За деревней мы обнаружили прекрасный склон, который плавно поднимался по направлению первой гряды с темным лесом на противоположной стороне, затем голая скала и вершина, слабо различимая и сверкающая на дневной жаре.

Я захватил из машины бинокль и, расстелив карту, которую дал мне Серда, стал тщательно сверять ориентиры с теми, что были на самом деле.

– Так можно это сделать? – спросила Роза, когда я складывал карту и убирал бинокль в футляр.

– Я думаю, да.

– И вы не собираетесь сказать мне, как именно?

– Я думал, вы поехали с нами только покататься.

Она ударила меня кулаком по плечу.

– Я уверена, вы первый из тех, кто способен вызвать ярость.

– Хорошо, – сказал я. – А теперь мы забудем все на свете, за исключением того, как здесь прекрасно. Мы проведем остаток дня, словно беззаботные любовники, и будем говорить друг другу прекрасную ложь.

Она рассмеялась, откинув голову назад, но, когда я взял ее руку в свою, она позволила ей остаться там.

* * *

Мы обнаружили на склонах васильки с гигантскими желтыми тычинками, амброзию, орхидеи и серебряно-голубую горечавку. Мы гуляли около часа, потом легли в небольшую ложбинку, нагретую солнцем, курили и разговаривали.

Я оказался прав: Роза была родом из деревни в провинции Мессина, очень похожей на Беллону. Дядя с материнской стороны, вдовец, владел небольшим кафе в Палермо, и его единственная дочь умерла. Ему нужен был кто-нибудь на ее место в деле, а никакой сицилиец не может подумать о том, чтобы пригласить человека со стороны, если в семье имеется подходящая кандидатура.

Она вышла замуж в восемнадцать за пожилого владельца подобного заведения, который умудрился удачно отойти в мир иной год спустя.

У меня создалось впечатление, что Хоффер просто занял пустующее место, – он умел удивлять ее, однако Роза была не очень откровенна насчет деталей. Важным являлось то, что она была способна подстраиваться под него, как самая искушенная женщина в мире, что было отнюдь не просто даже с ее умом и навыками.

Роза, в свою очередь, задала мне несколько вопросов, и я обнаружил, что отвечаю. Я не сказал ничего существенного, конечно, но глаза у нее неожиданно расширились:

– Невероятно, – проговорила она. – Вы совершенно обычный человек. Мне трудно представить, что вы можете так хладнокровно убивать, как прошлой ночью.

– Значит, вы знаете об этом? – удивился я. – Кто же вам сообщил?

– Ну, полковник Берк. – Ответ сорвался у нее с языка, прежде чем она смогла прикусить его. – Я слышала, как он говорил Карлу.

КОГДА ЖЕ ВСЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО ВСТАНЕТ НА СВОИ МЕСТА?

Я громко рассмеялся, и Роза спросила меня, что я нахожу столь забавным.

– Жизнь, – ответил я. – Одна большая шутка.

Я повалил ее на спину и поцеловал. Она лежала и смотрела на меня спокойными глазами и не пошевелилась, чтобы остановить мою руку, когда я просовывал ее под блузку, чтобы положить ей на грудь. Ее сосок расцвел под моим большим пальцем, и я заметил крошечные капли пота у нее на бровях.

Я уничтожил их поцелуем и рассмеялся.

– Брючные костюмы, несомненно, являются наилучшей защитой женской добродетели со времен пояса верности. Почти неразрешимая проблема.

– Но не совсем, – заметила она.

– Да, не совсем.

Я поцеловал ее снова, и на этот раз ее руки обвили мою шею, придвинули меня ближе. Роза действительно была очень желанной, но доверия к ней я все же не испытывал.

* * *

Мы спускались к деревне другой дорогой, и мне удалось заглянуть внутрь огороженного стеной сада, находившегося за винной лавкой, с высоты в пару сотен футов. У амбара был припаркован красный «альфа-ромео», а у входа разговаривали двое мужчин. Достав бинокль, я обнаружил, что это были Серда и Марко Гаджини.

Роза шла чуть впереди и собирала дикие цветы. Я ничего не сказал ни ей, ни тем более Серда, когда мы вернулись в лавку. Берк был снова на ногах, но выглядел крайне неважно. Я усадил его на заднее сиденье, а Розу посадил рядом с собой.

Берк сдерживал свой темперамент первую сотню ярдов, а затем взорвался:

– Так ты расскажешь мне наконец, ради всего святого? Что ты выяснил?

– Где обитает Серафино.

– Можем мы достать его?

– Я думаю, да. Помнишь высадку в Лагоне?