Обращаясь к иному примеру, отметим, что, согласно ст. 48 Гражданского кодекса РФ, обобщающим в отношении всех юридических лиц является термин «организация». Вместе с тем некоторые специальные документы, иногда даже нормативного характера (не говоря уже о текущей юридической практике), оперируют в обозначенном выше значении словом «предприятие», а не «организация» [351] . Это являет собой яркий пример юридико-технического порока, так как согласно ч. 2 ст. 3 Гражданского «кодекса» иные акты, содержащие нормы гражданского права, должны корреспондирующему федеральному закону соответствовать, в то время как сам ГК (часть первая) обозначает вторым из обозначенных терминов лишь унитарные (и, соответственно, их разновидность – казенные) предприятия.

Интересным образом обстоит ситуация и в отношении термина «ссуда» (а также обозначаемого им договора), под которым, следуя действующему отечественному гражданскому законодательству, понимается безвозмездное пользование (и, соответственно, соглашение об оном) [352] . Вместе с тем в обыденном правовом сознании ссуду до сих пор часто трактуют как нечто тождественное или схожее с кредитным договором. Во всяком случае, нередко необоснованно говорят о получении таковой «в банке». Это, с одной стороны, свидетельствует о необходимости проведения активной правопросветительской работы, но с иной, – о легализованном использовании термина не в том значении, в котором он привычен общественному сознанию.

В качестве еще одного примера, относящегося к отечественной цивильно-правовой области, укажем на то, что многие органы публичной власти в своих положениях фиксируют аюридический факт того, что они являются юридическими лицами [353] . При этом, согласно все тому же Гражданскому кодексу (часть первая), Российская Федерация, субъекты государства, органы местного самоуправления, иные органы публичной власти юридическими лицами не являются (ст. 124 ГК РФ). Они все лишь участвуют в хозяйственном обороте на тех же правах и при тех же обязанностях, что присущи юридическим лицам; т. е. только действуют на основании предписаний, определяющих участие субъекта корреспондирующего вида в отношениях, регулируемых цивильным законодательством.

Обращаясь к правонарушительной юридической области, отметим, что весьма сомнительной представляется корректность изложения ст. 145 отечественного Уголовного кодекса. При «действующем по умолчанию» буквальном толковании ее текста получается, что уголовная ответственность наступает только за незаконные отказ в приеме или увольнение с работы женщин (ы) (при наличии указанных в самой статье и ее наименовании факторов); в то время как принципу равенства лиц разного пола, отраженному в ч. 3 ст. 19 приматирующей по юридической силе и имеющей прямое действие Конституции РФ это не соответствует. Кроме того, согласно ст. 264 гл. 41 («Особенности регулирования труда женщин с семейными обязанностями») Трудового кодекса Российской Федерации: гарантии и льготы, предоставляемые женщинам в связи с материнством, относимы и к воспитывающим детей, в отсутствие матери, отцам, опекунам (попечителям) и несовершеннолетним.

Также неясно, почему, по каким критериям и (или) основаниям (факторам) под число уголовно-запрещенных здесь (в ст. 145 УК РФ) подпадают только деяния в отношении лиц, имеющих детей, а не ребенка [354] . Особенно негативно формулировка обозначенной выше статьи отечественного «закона о преступлениях» оценивается в контексте запрета на реализацию в области уголовного права расширительного (распространительного), по своему объему, толкования.

Интересный пример можно отметить и в сфере действия международных и конституционно-правовых норм. В них, а следовательно, и в иных правовых областях, устойчивое значение приобрело выражение «человек и гражданин» [355] . Вместе с тем гражданство представляет собой устойчивую политико-правовую связь лица (человека, физического лица) с государством, выражающуюся в их взаимных правах, обязанностях и ответственности. Таким образом, не любое лицо является гражданином (или подданным).

В зависимости от устойчивости политико-правовой связи с какой-либо конкретной суверенной национальной организацией публичной политической власти индивидуальный субъект права может быть также или иностранным гражданином (либо подданным), или же лицом без гражданства. Иными словами – в анализируемом выражении через соединительный союз «и» слова «человек» и «гражданин» недопустимо (со смысловых позиций) «поставлены» в качестве равных по уровню обобщения, несмотря на то, что первое из них включает себя второе в качестве подвида, как свою (не единственную) составляющую.

В качестве последней разновидности примеров полагаем необходимым обратить внимание на встречающееся в отечественной правовой системе определение понятия «система законодательства». Так, согласно ст. 9 и Закона г. Москвы «Устав города Москвы» и ст. 4 Закона г. Москвы «О правовых актах города Москвы» система законодательства определяется как совокупность профильных актов [356] . В буквальном смысле получается, что внутреннее упорядочение содержания и формы не является обязательным признаком системы законодательства в столичном регионе. Это не представляется верным, так как простая суммативная совокупность не обеспечивает системного (упорядоченного, закономерного, константного) правового действия. Кроме того, необходимо указать здесь и на традиционно отмечаемую невозможность существования в социальной сфере простых суммативных систем.

Это особо значимо с учетом того, что вообще далеко не все специалисты считают последние системами в собственном смысле слова. Так, в теории систем принято отмечать, что объекты системного типа характеризируются наличием межкомпонентных связок и формированием в целостном явлении (системе) неких новых свойств, не присущих каждой из частей по отдельности. Именно связанность, цельность (целостность) и предопределенная таковой структура (носящая устойчивый, относительно константный характер) являются отличительными признаками любой системы. В то же время суммативная, неорганизованная совокупность «лишена системного характера» [357] .