Его батальон занял выгодные позиции на опушке леса и вел точный огонь по наступавшим «тиграм» и «пантерам». Комбат был тяжело ранен, но продолжал руководить боем. Второе ранение оказалось смертельным.

Военный совет принял решение похоронить этого замечательного воина-коммуниста, как и А. А. Головачева,

в Василькове. Подписывая приказ, Павел Семенович сокрушался:

— И тридцати не было Семену Хохрякову. Но какую прожил геройскую жизнь!..

Вечером 16 апреля Нейсе форсировали главные силы армии, а 17 апреля была прорвана вторая полоса обороны гитлеровцев, и бригады устремились к последней большой водной преграде на пути к Берлину — реке Шпрее.

В ночь на 18 апреля мы получили директиву командующего фронтом: 3-я гвардейская танковая армия в течение ночи с 17 на 18 апреля должна форсировать реку Шпрее и развивать наступление в общем направлении Фетшау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина. Задача армии — в ночь с 20 на 21 апреля ворваться в город Берлин с юга. Слева от нас наступала на Берлин 4-я гвардейская танковая армия (командующий генерал Д. Д. Лелюшенко).

— Значит, будем брать Берлин! — обрадовался Рыбалко и, приказав немедленно довести директиву до командиров корпусов и бригад, выехал в части.

Трудно передать, какое ликование вызвало это известие в войсках! Более трех лет шли к Берлину наши воины, теряя боевых товарищей, выдержав немыслимые испытания. И вот, наконец, заветная цель!

Политработники, партийные и комсомольские организации частей и подразделений разъясняли задачи предстоящей операции каждому бойцу, призывая добить фашистского зверя в его логове и водрузить над Берлином знамя Победы.

Но до Берлина еще надо было дойти. Его окружала глубоко эшелонированная оборона, к нему были стянуты десятки танковых и моторизованных дивизий, огромное количество техники. И на каждом рубеже браже-ской обороны развернулись кровопролитные сражения. Гитлеровцы дрались отчаянно, понимая, что отступать некуда. Да они и не могли отступать. Эсэсовские заградительные отряды беспощадно расстреливали и вешали каждого, кто оставлял позиции или только подозревался в том намерении.

...Передовые отряды танковых корпусов под шквальным огнем неприятеля приступили к форсированию Шпрее.

Действовавшую в передовом отряде 7-го корпуса 56-ю бригаду 3. К. Слюсаренко командующий застал на восточном берегу Шпрее. С противоположного берега ее обстреливали тяжелые орудия, что препятствовало форсированию реки. Слюсаренко и его замполит полковник М. М. Большов сидели на КП и искали выход из создавшегося положения. Выслушав доклад комбрига, Рыбалко предложил:

— Пойдем на берег, на месте разберемся в обстановке.

Они вышли из землянки, но не сделали и десятка шагов, как рядом разорвался снаряд. Рыбалко крикнул: «Ложись!» — и все трое прижались к земле. Обстрел продолжался. Переждав немного, Рыбалко сказал:

— Они взяли на прицел ваш КП. Но не век же нам тут лежать, надо как-то подойти поближе к берегу.— И решительно поднялся, жестом приглашая их за собой.

Комбриг пошел, а замполит незаметно вернулся в землянку. Он понимал, что никакие уговоры переждать обстрел в укрытии не помогут, и решился на хитрость. Приказал телефонистке снять трубку и держать до прихода командарма. А сам побежал на берег и доложил:

— Товарищ командующий, вас просят к аппарату из штаба армии.

Рыбалко недоверчиво посмотрел на него, но все же пошел. Слюсаренко и Большов — за ним. Павел Семенович взял трубку, послушал, но, разумеется, ничего не услыхал, и рассмеялся.

— Обманываешь? Оберегаешь? Я тебе задам! — погрозил он трубкой Большову.

Максим Маркович Большов, вспоминая этот эпизод, говорил:

— Я был готов к любому наказанию, но иначе поступить не мог. Мы все хорошо знали, что Рыбалко терпеть не может, когда подчиненные его оберегают. Но фашисты били прямо по тому месту, где он стоял, и я ничего лучшего придумать не смог.

Бригада Слюсаренко форсировала Шпрее и захватила плацдарм на западном берегу. Вслед за ней переправились остальные силы корпуса, а затем и вся армия. Выйдя на оперативный простор, мы начали наносить удары по Котбусской группировке противника, настойчиво продвигаясь все ближе к Берлину. 6-й корпус, которым командовал уже В. А. Митрофанов, овладел Ба-

рутом — важным узлом коммуникаций гитлеровцев на подступах к Берлину — и вторгся в Цоссенский рубеж обороны.

От Барута до Цоссена всего 18 километров, но на этом участке противник оказал корпусу Митрофанова сильное сопротивление. В районе города Цоссен находился командный пункт генерального штаба немецко-фашистских сухопутных войск. Поэтому гитлеровцы оградили Цоссен четырьмя полосами мощных оборонительных сооружений. Фашистское командование стянуло сюда все силы, которые были в резерве, а озера? межозерные дефиле, прикрытые противотанковыми средствами и инженерными сооружениями, укрепляли позиции обороняющихся.

Рыбалко приказал командиру 7-го корпуса (теперь им командовал В. В. Новиков) частью сил совершить обходной маневр и оказать помощь замедлившему продвижение 6-му корпусу, а тем временем остальные силы армии стремительно продвигались к Берлину.

В ночь на 22 апреля Цоссен был взят. Танкисты так напористо взламывали оборону, что верхушка гитлеровской армии едва успела унести ноги, а взорвать и затопить свою подземную штаб-квартиру уже не смогла.

К утру соединения Сухова и Митрофанова форсировали, канал Нотте и прорвали внешний оборонительный обвод Берлина. А к концу дня мехбригады Сухова ворвались на его южные окраины. Однако, выйдя на Тель-тов-канал, остановились: с северного берега противник вел интенсивный огонь.