— А что — не сдавалась асурова дочь, — скажешь, мама тебя в молодости сладостями не баловала?

— Так то меня, а то войско, — с напускной злостью ответил царь народа веров, где-то в глубине Души просто ухохатываясь над выходкой дочери.

— Пусть я не права, — наконец признала ошибку Божена, — но нельзя же, как служанку. Отец, я ведь…

— Хорошо, хорошо, — не дал ей договорить сердобольный родитель, — я поговорю с ним серьёзно и обстоятельно…

— А он ещё и позавчера меня обидел, этот медведь…

— Не хочу даже слушать, — отмахнулся асур. — Вот отдам тебя за него замуж, сразу помиритесь. …Только мне и дел осталось, как выслушивать подобное каждый день.

— Замуж?! За Кратора?! — задыхаясь, вскричала царевна. — Да скорее я… мне… — она вдруг села на ступеньку у трона и, уткнувшись в ладони, заплакала.

Наверное, стоит сказать о том, что над родомыслом Вулканом не имело весомой власти такое понятие как страх до тех пор, пока он в первый раз не увидел плачущей одну из своих дочерей. Поэтому в данный момент он тут же сорвался с места, присел рядом с Боженой и принялся её успокаивать.

В дверь тронного зала снова постучали. Царь Родов веров вздохнул, поцеловал дочь, быстро взобрался на трон и спросил нарочито лениво, будто сидел здесь, не вставая, целый день:

— Что ещё?

Дверь распахнулась, вошёл придверный. Украдкой бросив взгляд на заплаканную дочь правителя, он громко объявил:

— Пресветлый асур, к тебе дочь!

Он сделал шаг в сторону, пропуская в зал Мирославу, вторую дочь Вулкана. Едва она вошла, как тут же резко повернула придверного лицом к выходу и, подобно явившейся ранее Божене, безцеремонно вытолкала его прочь.

— Отец! — обратилась Мирослава к отцу, — Ратибор не разрешает моим воинам брать из оружейной луки!

— …А на кой они тебе? — повторно озадачился Вулкан.

— Стрелять! — непонимающе ответила Мирослава, растерянно глядя на заплаканную сестру.

— Да ну? — колко выдохнул родитель. — А я думал — так просто, поиграть…. Ты ведь знаешь, что я тебе скажу по этому поводу? Твоим воинам должно думать, как детей рожать, а не как в штоурмвоев[iv] с асуровой дочерью играть. Рожать воинов от воинов — вот для девок доброе дело, а по горам бегать, как козы, да от работы отлынивать, потакая заигравшейся царевне — это никуда не годится. Так что я Ратибора за бдительность и сохранность нашего оружия ещё и награжу. Это ж надо, а?! …Нет, конечно, за Отечество стоять — дело святое, но ведь — слава Богам — есть кому это и без вас делать. Оно давно бы пора Ратибора отметить за старания, да всё недосуг за жалобами дочерей.

— Отец…

— Что «отец»? Ведь Ратибор за тебя рожать не собирается, а вот ты за него в доспехи лезешь. Вот возьми как-нибудь, попробуй на него своё платье натянуть… Хотя ты сама-то когда последний раз платья да сарафаны одевала…?

Божена, до этих пор сидящая на ступеньках перед троном и тихо наблюдающая за происходящим, вдруг перестала плакать и хихикнула, представляя начальника дворцовой стражи в женском платье.

— Правильно и делает Ратибор, — громыхнул, повышая тон, начинавший выходить из себя царь веров. — Нечего вам с оружием…! И на том разговор окончен!..

Страсти накалялись. Разозлившийся не на шутку самодержец сжал кулаки и, казалось, вот-вот пальнет перуновыми молниями по расписным потолкам тронного зала, но! Внезапно сменив гнев на милость, он хитро произнёс:

— Я знаю, …да, знаю, как тебя успокоить. …Воевать ей надо. Ну, уж нет. Лучше я тебя, моя дорогая, замуж отдам за Ратибора. Вот тогда и воюйте, где мужу и жене положено…

От этих слов Божену повторно дёрнул смешок.

— Меня за него замуж? Он же… я… — стала, словно рыба, выброшенная на берег, хватать воздух ртом Мирослава.

— Пойдёшь, пойдёшь, — дразнил царь, — и парней нарожаешь, десятерых, не меньше, чтоб их тятька не маялся с ними, как я с вами. Вот дал Бог, народились одни девицы! Наверняка, с парнями было бы меньше хлопот. Ратибор муж из боярогоРода. В их хоромах сплошь человечикрепки Духом и Мудростью…

Мирослава, пропуская мимо ушей старательно перечисляемые отцом доблести Ратиборова Рода, села позади сестры, изо всех сил пытаясь сдержать неподобающие деве-воину слёзы. Божена же, к этому времени, будучи уже не в силах подняться от смеха, глядя на сестру, только отодвинулась от неё подальше.

Асур Вулкан, рассуждая тем временем над положительными сторонами родства с одним из самых знатных Родов Куманов[v], внешне держался весьма серьёзно, и только глаза отца выдавали глубоко скрытую улыбку.

Божену тем временем разбирало всё больше. Не в силах видеть недоумённый взгляд Мирославы, она отползла от греха подальше на самый край широких тронных ступеней.

Едва царь собрался сказать, что негоже девушке её положения в присутствии других столь разнузданно веселиться, как в дверь снова постучали.