* * *

Пережил много подобных минут и техник Левкин. Было и другое в его работе - поиски творческого решения новых боевых задач. Вот и сейчас Федор Егорович сидит в землянке в ожидании прилета командира с задания и думает о том, как сделать так, чтобы увеличить бомбовую нагрузку на самолет. Дело в том, что командир отряда [166] третьей эскадрильи старший лейтенант Федор Брысев недавно предложил брать на самолет увеличенную нагрузку бомб. Некоторые летчики уже последовали примеру Брысева и стали подвешивать на воздушные корабли по полторы-две тонны фугасок. «А почему бы и нам с Симаковым не испробовать это дело? Правда, конструкция нашей машины малость иная и потрепана она больше других, но зато у нее очень мощные моторы», - думал про себя Левкин. Увидев в землянке заместителя инженера полка по вооружению офицера Шепетовецкого, техник подошел к нему с просьбой:

–  Михаил Григорьевич, помогите выяснить один небольшой вопрос.

–  С удовольствием. Но в чем он состоит?
– спросил инженер.

–  Задумал я своей «старушке» увеличить бомбовую нагрузку до двух тонн, - продолжал техник.
– Только вот не знаю, какой калибр лучше подвешивать?

–  Сколько вы берете сейчас?

–  Полторы тонны.

–  Увеличьте вначале до тонны семьсот пятьдесят: десять внутрь и три по двести пятьдесят - под фюзеляж. После трех-четырех полетов можно перейти и на двухтонную нагрузку, - сказал Шепетовецкий и спросил: - А с Симаковым-то вы говорили?

–  Еще нет.

–  Советую вначале все это обсудить с летчиком, а уж потом пробовать варианты подвески бомб, - заключил инженер.

В следующую ночь по причине плохой погоды полеты не состоялись. Левкин выбрал момент, встретился с командиром наедине и рассказал ему о своих планах.

–  Одобряю, Федор Егорович… Сам думал об этом, да все сомневался в возможностях самолета. Ну, а если даже техник не сомневается, тогда за дело!

Симаков и Левкин доложили о своих задумках командиру эскадрильи майору Вериженко. Тот одобрил их план и дал разрешение на полет с увеличенной нагрузкой бомб. Командир эскадрильи в свою очередь посоветовал летчику не торопиться с отрывом самолета от полосы, стараться как можно больше набрать скорость.

И вот наступила памятная ночь. Она выдалась ясной, морозной. Техник-лейтенант Левкин вместе с механиком [167] и мотористом стоял перед стартом и неотрывно смотрел в сторону взлетающего самолета.

–  Так, Иван Николаевич, так, можно отпускать тормоза, пошел, дружок, - шептали губы техника.

И, словно повинуясь его голосу, самолет энергично тронулся с места и быстрей обычного покатился вперед. Вот уже поднят хвост, все быстрей и быстрей уходят вдаль бортовые огоньки. Еще далеко впереди край бетонки, а машина уже повисла в воздухе и с небольшим углом полезла вверх. Левкин запрыгал как мальчишка и стал обнимать стоящих рядом Борисова и Сушилина. Он радостно выкрикивал:

–  Видали, как легко пошла, а? Видали?

Прилетевший с задания экипаж еще больше обрадовал Левкина: на железнодорожном узле города Смоленска прямым попаданием крупной бомбы штурман Миневич взорвал вражеский эшелон с боеприпасами. Столб огня и дыма летчики наблюдали за несколько десятков километров.

Боевая слава Ивана Симакова росла с каждым днем, его имя стали произносить в полку с большим уважением. Вскоре на его груди засверкали первые боевые ордена, а на погонах прибавлялись офицерские звездочки. Поднимался и авторитет техника Левкина. К первым наградам - медалям «За боевые заслуги» и «За отвагу» - прибавился орден Красной Звезды. А у входа на командный пункт все мы читали транспарант такого содержания: «Бить врага так, как бьет экипаж Симакова! Готовить бомбардировщик на задание так, как готовит техник Левкин!»

Вместе со славой летчика и техника росла и слава их боевой машины. С тех пор как ее обслуживает Федор Левкин, [168] а эксплуатирует Иван Симаков, самолет ни разу не подводил свой экипаж. Машина пережила пять моторесурсов, и за этот немалый промежуток времени не было по вине летчика и техника ни одного случая поломки, аварии или хотя бы малейшего отказа материальной части… И только тогда, когда у планера воздушного корабля вышли все плановые и добавочные сроки ресурса, когда в местах стыковки плоскостей с фюзеляжем, в мотоотсеках и других сочленениях появилась коррозия металла, самолет был списан из боевой части и передан в армейские мастерские в капитальный ремонт. Как с родным сыном, прощался техник-лейтенант Левкин со своим старым и верным другом - с любимым и дорогим самолетом.

Разошлись пути и летчика с техником. Капитан Симаков стал летать на новой машине, с новым штурманом, капитаном Лысовым, которую обслуживал другой техник. Левкин обеспечивал полеты другого командира.

Прошло два года. За мужество и геройство, проявленные в боях с германским фашизмом, Ивану Николаевичу Симакову было присвоено звание Героя Советского Союза. Вскоре после этого знаменательного события он пришел на аэродром, разыскал там Левкина и, крепко пожимая ему руку, взволнованно сказал:

–  Спасибо, друг, за все: в моих боевых заслугах половина вашего труда! [169]

Мощные удары

За время войны Будапешт - столица салашистской Венгрии - неоднократно подвергался мощным ударам с воздуха. Летчики авиации дальнего действия бомбардировали военно-стратегические объекты этого города, дезорганизуя работу важнейших отраслей венгерской военной промышленности.

В ночь на 14 сентября сорок четвертого года военные объекты города снова стали предметом атак наших дальних бомбардировщиков. Как и в предыдущие налеты, удар наносился в первую очередь по объектам, имеющим крупное военное значение. А таких объектов в Будапеште было немало. Кроме того, Будапешт - важнейший узел железных дорог, где собиралось много вражеских эшелонов. Продукция, выпускаемая заводами и фабриками венгерской столицы, занимала важное место в военном балансе гитлеровской Германии.