–  Стойко держалась в бою молодежь, - дополнил меня Иванов.

–  Самолет Кротова получил девять пулевых пробоин, - вставил инженер полка Прокофьев.

–  И машина Пинкина - семь!
– крикнул кто-то из дальнего угла землянки.

–  Это ему аванс за первое знакомство с «вражьим логовом», - в шутку бросил капитан Федоров.

Летчики засмеялись. Но когда командир поднял руку, в землянке сразу же стихло.

–  В целом полет полка оцениваю «отлично». Всем участникам налета на Будапешт объявляю благодарность, - довольным голосом сказал Трехин. Достав из планшета бумагу, он продолжал: - Получен приказ: в ночь на 15 сентября произвести повторный удар по военно-промышленным объектам венгерской столицы. А сейчас - на ужин и заслуженный отдых.

…Ровно через сутки мы снова летим на Будапешт. Условия погоды точно такие же, как и в первый полет. Еще в начале маршрута все экипажи пробили облака вверх и над ними шли в сторону Карпат. Такой маневр намного облегчал работу экипажей, сохранял их силы и энергию для удара по цели. А это было необходимо, так как противник после первого налета нашей авиации значительно усилил противовоздушную оборону города. Прожекторы, зенитные орудия, видимо, были стянуты сюда с других участков. [179]

Чтобы обезопасить действия бомбардировщиков над целью, командование нашей дивизии приняло решение: часть самолетов снарядить для выполнения только одной задачи, связанной с подавлением противовоздушной обороны противника. Экипажи таких машин должны были с ходу атаковать вражеские зенитки, прожекторы, облегчая действия основных сил.

Особое внимание было обращено на оборону самолета в воздухе. Ночью, как известно, экипажу приходится самому отбивать атаки врага, не надеясь на соседа. Поэтому каждый член экипажа, и в первую очередь радист и воздушный стрелок, должен быть бдителен и инициативен. Перед полетом, имея необходимые разведывательные данные, мы рассказали воздушным стрелкам о характере построения обороны Будапешта и о тактике ночных истребителей. При этом напомнили, что враг, как показал прошлый полет, пускается на всевозможные хитрости и уловки: фашистские истребители, пытаясь ввести в заблуждение наши экипажи, летали на встречных и попутных курсах с зажженными бортовыми огнями. Рыская за бомбардировщиками, они атаковывали самолеты снизу в лучах прожекторов и вне их. После первой атаки они выключали огни и пытались производить атаку сверху. Только непрерывное и бдительное наблюдение за воздушной обстановкой позволяло нашим экипажам своевременно осуществлять необходимые маневры, уходить от противника.

На этот раз в Будапеште от пожаров и светящих бомб было светло, как днем. В то время, когда основные силы бомбардировщиков нашего соединения наносили удары по военным объектам города, многие самолеты с некоторым упреждением выполняли задачу подавления средств противовоздушной обороны. Успешно действовали экипажи бомбардировщиков Федорова, Касаткина, Юмашева. Первый из них погасил два прожектора. Второй смело атаковал огневые позиции зенитной артиллерии на правом берегу Дуная. Третий блокировал зенитные пушки, которые вели обстрел с острова.

Наш экипаж помимо освещения объектов удара вел контроль результатов бомбардирования. Мы зарегистрировали много прямых попаданий как наших экипажей, так и соседних в важные военные объекты города.

Дальние бомбардировщики, успешно отбивая атаки фашистских [180] истребителей, преодолевая огонь зенитной артиллерии, пробиваясь через световые прожекторные поля, нанесли еще один чувствительный удар по врагу.

…Не прошло и суток, как полк получил задачу нанести удар по Дебрецену - важнейшему железнодорожному узлу Венгрии. Через него сплошным потоком проходили военные грузы на фронт. Необходимо было на какое-то время разбить этот узел пяти дорог, закупорить важную артерию противника и таким образом способствовать развитию наступления наших войск.

При постановке задачи внимание членов экипажей обращалось на то, чтобы как можно лучше вести прицеливание, не допускать выхода бомб за пределы железнодорожного узла. Летчики и штурманы наносили на карты места расположения артиллерийских батарей, намечали рубежи, откуда следовало начинать противозенитный маневр.

На этот раз лидером осветителей был назначен командир третьей эскадрильи майор Уромов со штурманом Хорьковым, два других осветителя - экипажи Иконникова и Касаткина. Мы с Анатолием Ивановым возглавляем эшелон бомбардировщиков.

Все мы хорошо понимали, какая ответственность возлагается на каждый экипаж. В безлунную ночь очень трудно выйти к Дебрецену. Возле него нет заметных ориентиров, если не считать железных и шоссейных дорог, которые с воздуха трудно обнаружить. Мало того, по соседству с Дебреценом находится другой, очень похожий на него, пункт - Сату-Маре. Ошибись штурман лидера в расчетах, и немудрено принять этот пункт за Дебрецен.

Особенно недопустимо было ошибиться нашему экипажу. Сбрасывая первыми зажигательные бомбы, мы с капитаном Ивановым должны были дать идущим за нами бомбардировщикам хорошо видимую с воздуха точку прицеливания. Чтобы добиться этого, мне пришлось на карте крупного масштаба заранее проложить линию боевого курса, произвести много навигационных и бомбардировочных расчетов. В районе цели я точнейшим образом измерил силу и направление ветра, для заданной высоты бомбометания рассчитал угол прицеливания. [181]

Наш экипаж подходил к цели в то время, когда штурман Хорьков уже сбросил первую серию САБов. Вражеские зенитчики открыли по ним ураганный огонь. Нам оставалось лететь до узла считанные минуты, как вдруг мы услышали тревожный голос воздушного стрелка Кораблева:

–  Снизу сзади вижу самолет, - доложил он.

Иванов приказал Кораблеву и Дегтяреву продолжать наблюдение и опознать самолет. Секунд через пятнадцать стрелок доложил, что ясно видит двухкилевой вражеский истребитель.

–  Под нами сзади «Мессершмитт-110», - подтвердил Дегтярев.