– Она прекрасна. – Тихо прошептала я, крепко держа шкатулку в своих ладонях.

– Ему понравится?

– Да… Я уверена.

***

Я стояла на автобусной остановке с большими сумками наперевес, дожидаясь хоть какого-нибудь транспорта. Дело близилось к вечеру, и в ногах чувствовалась сильная усталость. Мои мысли витали где-то далеко, исполняя внутри себя аккомпанемент в виде той самой мелодии.

– Ах, простите. – Сказала девушка, случайно задев меня плечом. Ее голос показался мне знакомым.

Я обернулась и, к своему удивлению, увидела Кристину. Ту самую Кристину – модель, к которой так требователен был Жак. Она была все такой же стройной и высокой. На лице ее играла сияющая улыбка, красиво сливающаяся с белоснежным цветом кожи.

– Кристина? – удостоверилась я.

– Постой, ты Софи, верно? – она улыбнулась еще шире и развернулась ко мне всем телом.

– Да, не ожидала тебя увидеть. Как работа?

– Ты о работе модели? – я удивленно смотрела, как сменяются выражения ее лица, придавая все новые и новые оттенки всем ее словам. – Все отлично, скоро еду в Париж. Портфолио, которое сделал мне Жак… Знаешь, оно просто потрясающее.

– Верю, он отличный фотограф. – Я опустила глаза, испытывая в тайне несравненную ни с чем гордость. – Хотела бы я посмотреть на твои снимки.

– Ха? А почему нет? У тебя есть свободный часик? – девушка буквально расцвела от моего желания увидеть ее портфолио.

– Да, думаю, есть.

– Как насчет одного кафе неподалеку? Там работает мой друг, так что, я думаю, нам сделают неплохую скидку. – Кристина кокетливо подмигнула мне, и я просто не смогла сдержать ответную улыбку.

– Отлично, давай.

Я совершенно забыла об автобусе и двинулась вместе с Кристиной вдоль аллеи по направлению к крупной бежевой вывеске с бордовым обрамлениями по краям рамы. Девушка мелодично рассказывала мне обо всех своих приключениях после нашего знакомства. О том, как она познакомилась с одним певцом, или о том, как старательно она искала себе жилье в Париже или о ее собаке Люси, которая терпеть не может лед.

Признаться, кафе не было похоже на обыкновенное кафе. Скорее, ресторан с гардеробной при входе и статным дедулей, который выдает вам номерки. Я даже почувствовала себя неловко, перетаптываясь с место на место около бордового расстеленного на ползала ковра.

Официант проводил нас к небольшому столику в углу зала и оставил два огромных меню в темном кожаном переплете. Оттенки этого ресторана были очень классическими, напоминали мне Америку пятидесятых годов. Коричневые, зеленые, темно-бордовые оттенки мебели и прочих декоративных элементов.

– Мне не терпится показать тебе свои фотографии. – Девушка достала из сумки огромную папку, по размерам совпадающую с тем самым меню.

Мне показалось странным, что девушка тут же перелистнула ее на самую середину, но уже через миг я поняла, в чем же было дело, и чьи именно фотографии она хотела мне показать. В них читался его почерк, его стиль.

Она комментировала каждую: «Эту он сделал в июле на природе». «Эта была сделана в какой-то студии на Арбате». «А вот эта вообще случайно вышла!». Ее речи не казались мне хвастливыми. Они были приятны только потому, что она говорила от чистого сердца о деле, что не оставляет ее равнодушной.

– А вот эта? – я узнала кабинет Жака на заднем фоне фотографии, где стояла Кристина.

– А эта… - ее улыбка стала печальной, а прежняя радость покинула взгляд. – Он сказал, что ее не стоит помещать в портфолио, но мне она особенно дорога. Жак сделал ее в последний наш с ним день. Это было чуть позже на той же неделе, когда мы с тобой познакомились. – Я заметила, как тихо подрагивает ее губа.

Кристина начала плакать. С ее глаз скатывались крупные слезы, которые обычно бывают от настоящей горькой обиды, от разбитого сердца и преданных надежд. Руки Кристины невольно накрыли ее лицо, и она отвела уставший измученный взгляд подальше от этой самой фотографии.

– Софи, мне некому было это рассказать. У меня нет подруг или знакомых, нет ни одного человека, который смог бы выслушать меня. Я… В тот день мы переспали.

Мое сердце упало. Как бы обыденно это не звучало, но это так. Все мое естественно мигом перенеслось в пятки, покидая голову, глаза, кожу, сердце… Я в тот момент стала словно наблюдателем собственной жизни, не имеющим с ней ничего общего.

– Я его заставила, думала, мне от этого легче будет. Мол, мой первый раз случится с небезразличным мне мужчиной. Но, Софи, нет на свете хуже пытки, чем спать с человеком, который тебя никогда не полюбит. Все это глупости и вздор, что в постели человек принадлежит только тебе и тебе одной… Никогда он мне не казался таким далеким, как в те бесконечные минуты. – Она вновь заплакала, роняя слезы на деревянный стол.

В ее словах было столько горечи и обиды, что я невольно прониклась к ней. Я не могла ее винить и не могла злиться, не могла обижаться и жалеть себя. В тот момент передо мной сидела девушка, по уши влюбленная и очень юная. Через несколько дней она улетит в Париж, и, вероятно, сюда больше никогда не вернется, оставляя позади человека, который не дал ей ни капли доброты взамен на всю теплоту ее слов и поступков.