его темы, разделы «Возмездие» и «Арфы и скрипки», — в сущности, это все, в

более широком смысле, разветвления концепции «страшного мира». Только в

этом комплексе по-настоящему развертывается на основе истории, вошедшей в

лирический характер, «вереница душ», многообразная галерея персонажей,

представляющая неотъемлемое качество зрелой поэзии Блока. А сам

«Страшный мир», в свою очередь, тесно связан, немыслим без цикла «На поле

Куликовом» и «Итальянских стихов». Получается еще более широкий и общий

лирический комплекс, осознаваемый поэтом в своем внутреннем единстве в

годы 1910 – 1912.

Этот комплекс образует основу четвертого сборника лирики Блока —

«Ночные часы» (1911). Но одновременно в том же 1911 г. выходит первый том

первого издания трилогии лирики Блока. В предисловии к этому изданию

обосновывается единство всего пути Блока-лирика: «… каждое стихотворение

необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга;

каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать “романом в

стихах”…» (I, 559). Предисловие подписано 9 января 1911 г.; рождение самого

замысла трилогии лирики и его формирование очевидным образом связано со

всем кругом духовных исканий Блока 1910 – 1912 гг. Свой собственный путь

198 Мандельштам О. Барсучья нора. — В кн.: О поэзии, с. 58.

современного поэта Блок осмысляет исторически, современность и история

встречаются и здесь. Понятно, насколько важную роль в процессе

формирования именно целостного замысла трилогии как выявления пути поэта

в современности, понимаемой как история, играет третий этап, третья часть

трилогии. Выстраивает всю трилогию, в сущности, именно третья ее часть. Но

для формирования самой третьей части решающее значение имеет комплекс,

где начальным пунктом является цикл «На поле Куликовом», а завершающим к

1910 – 1912 гг. — «Страшный мир». Но поскольку из одного и того же

комплекса вырастают и «Ночные часы» и третья часть трилогии — возникает

вопрос об их идейно-художественном соотношении.

В примечании-послесловии к третьей части трилогии лирики, в первом

издании носящей название «Снежная ночь», Блок, в сущности, ставит именно

вопрос об этом соотношении, о специфических, отличающихся друг от друга

концепциях «Ночных часов» и третьей части трилогии в ее первой редакции.

Блок пишет: «Северные ночи длинны, синева их изменчива, видения их

многообразны. Северный художник поневоле предпочитает бесцветному

дню — многоцветную снежную ночь. Называя ее именем последнюю книгу

моего нынешнего собрания стихотворений, я хотел бы, чтобы читатели вместе

со мною видели в ней не одни глухие ночные часы, но и приготовление к

ночи — свет последних закатов, и ее медленную убыль — первые сумерки

утра» (датируется январем 1912 г., III, 433). Под образом «ночи» здесь,

безусловно, подразумевается современная действительность, осмысляемая

трагически; в этой северной снежной ночи существуют «многообразные»,

«многоцветные» видения, т. е. множество разнообразных событий и людей, и

задача художника — постигнуть и воспроизвести это многообразие в его

трагическом, «ночном» единстве. Но можно постигать это единство разными

способами. Видеть одни только «глухие ночные часы» — тут, очевидным

образом, означает как бы остановить, вынуть из реального движения времени,

сделать неподвижными эти многообразные трагические ситуации. Говоря

иначе, концепция сборника «Ночные часы» представляется самому поэту

односторонне-трагической, лишенной перспективного движения,

сосредоточенной только на «глухих», «черных» сторонах современной жизни. В

противовес этому, в «Снежной ночи» есть не только изображение «страшных»,

«ночных» граней современной жизни, но и «приготовление к ночи — свет

последних закатов», и, что наиболее существенно, предвестья конца

современного трагизма — «первые сумерки утра». Следовательно, наличие

перспективы исторического времени, согласно Блоку, отличает третью часть