– Он?...
– догадка пронзила ее сердце ледяной стрелой.
– Твой отец, да?

Кивок подтвердил, что Жаклин поняла правильно.

– Почему?
– ее рот приоткрыт, густой пар прерывистого дыхания струится из губ; в глубине души она уже знает ответ. Снежинки, плавившиеся при соприкосновении с ее кожей, вдруг показались ледяными иглами.

– Сама знаешь!
– Кори раздраженно сплюнул в снег. Он не смотрел ей в глаза.

– Но, Кори! Ты ведь говорил... Говорил, что мы всегда будем вместе, что поженимся, как только...
– она говорила быстро, будто пытаясь потоком слов отгородиться от реальности.
– Говорил, что любишь меня, что никогда не оставишь...

– Все это - детские глупости, - голос Кори звучал резко и твердо, будто именно в этот момент он уже все решил бесповоротно. Снег падал, разделяя их холодной вуалью, которую не устранить, не откинуть, не разорвать. Никогда.

– Но ты говорил, что даже если родители будут против, мы убежим и будем вместе!
– она задыхалась, слезы сдавили горло.
– Ты говорил, что мнение отца ничего не значит, что у тебя своя голова на плечах, а заработать на двоих ты сможешь и без него...

Жаклин практически слово в слово повторяла то, что ее друг говорил всего месяц назад, гордо вскинув голову и расправив плечи.

– Понимаешь...
– как слабо и невнятно звучало теперь его бормотание.
– У Евы Галлахер и без меня довольно кавалеров, а на тебя не обращали внимание, потому что ты маленькая и глупая. Вот я и решил: чем черт не шутит... Ты подходила мне, потому что твоя семья, в особенности мать, были очень уважаемыми людьми. Может быть, даже более уважаемыми, чем миссис Галлахер... Но ты же понимаешь, что в сложившихся обстоятельствах... А впрочем, ты слишком мала и глупа, чтобы понять. Скажу проще: не хочу тебя больше видеть. Пойми, как я смогу соседям в глаза смотреть, если все это будет продолжаться? То есть, если я продолжу встречаться с дочкой наемного убийцы... А ведь я со следующего года займу место за прилавком нашего магазина, а после смерти папы стану его единственным владельцем. Мне надо заботиться о своей репутации...

Не дослушав, Жаклин отступила, отрицательно качая головой, по ее щеке одна за другой сбегали прозрачные слезы. Она зажала ладонями уши и кинулась прочь.

– Уф! Сумасшедшая мелкая дура.
– Кори поглядел ей вслед, смахнув со лба пот.
– А ведь я так просто мог бы ее заполучить. Папа был прав: детская дружба, переросшая в любовь, практически исключает соперников... Как жаль, что все сорвалось. Но хоть отделался от нее сравнительно легко.

Жаклин остановилась у двери своего дома, прижав руку к груди, и тяжело дышала. Ее дыхание, казалось, застывало в морозном воздухе, падая на землю вместе со снегом. Руки тряслись, когда она почти механически вставляла ключ в замок, мысли были в смятении.

– Джекки!

Она чуть не выронила ключ, резко обернувшись. Рядом стоял восьмилетний Билли, друг ее брата.

– Можно мне увидеть Люсьена?
– спросил он, пряча что-то под курткой.

– Я думаю, лучше не надо.
– Жаклин покачала головой.
– Сейчас не надо... Нет... Он не очень хорошо себя чувствует. Потом.

– Но он не умрет, правда ведь?
– голос Билли дрожал, он задыхался, будто вот-вот начнет плакать, должно быть, его очень испугал ее расстроенный вид.

– Нет, - Жаклин вытерла покрасневшие и распухшие от слез глаза, стараясь взять себя в руки, - просто пока к нему лучше не ходить.

– Это как корь, да?
– спросил Билли, понимающе кивая.

– Да... Вроде того, - вздохнула Жаклин.
– Только менее опасно.

– Мы все, то есть, все его друзья... В общем, мы хотим, чтобы он скорее поправлялся.
– Билли глубоко вздохнул и протянул Жаклин два свертка.

– Спасибо, - с некоторым удивлением сказала она, принимая подарки.

– Это пирог... Черничный...
– не удержавшись, зашептал, поднявшись на цыпочки, Билли.
– В тарелке, конечно. И новая книжка про Айдахо Билла. Я в Денвере купил на свои карманные десять центов. Хотел подарить на Рождество, но...

Он умолк.

– Разве родители разрешили тебе приходить к нам?
– спохватилась Жаклин. Лицо Билли исказилось, он закусил губу и сжал кулаки.

– Нет, Джекки, - выдавил он из себя, наконец, через силу. Мальчишка глядел ей прямо в глаза.

– Но мне... нам все равно. Я буду приходить, пусть делают, что хотят, а достанут - убегу из дома в Денвер. Я дичь себе настреляю, будь уверена, белку налету в глаз бью, - упрямо добавил он и, помолчав, повторил, словно пытаясь убедить сам себя:

– Нам все равно. Ну... почти.

– И сколько же вас?
– не удержалась Жаклин. От боли где-то внутри, ее глаза сузились, ей хотелось кричать, хотелось ударить кого-то, пусть даже этого мальчишку. "О чем я думаю... Ведь возможно..."

– Я, да Сэм...
– он запнулся под ее резким взглядом - Ну... еще Питер.

И громко, будто оправдываясь:

– Многие просто родителей бояться, Джекки.

Жаклин глядела в его искренние глаза, и где-то в глубине ее сердца забрезжила смутная надежда на лучшие времена...