вера. Они думают, что история о Курукшетре, Кришне и Арджуне является мистической аллегорией, открытой

для интерпретаций. Поэтому они не могут понять «Гиту как она есть».

В другой раз профессор, слушавший, как я рассказываю

его коллеге о ясном и определенном понимании «Бхагавадгиты», вмешался, чтобы заявить: ««Гиту» можно

понимать по-разному. С одной стороны, Кришна говорит

Арджуне, который не хочет сражаться, что душа бессмертна, и поэтому никого нельзя убить. С другой стороны,

Он говорит Арджуне, что тот, будучи воином, должен

сражаться, поскольку это его обязанность. «Гита» учит, что высшая истина – это долг человека».

Это еще одно излюбленное профессорское возражение.

На самом же деле, хотя Кришна действительно сказал

Арджуне, чтобы тот сражался, исполняя свой долг кшатрия, истинный смысл долга заключается в повиновении

Богу. «Делай это для Меня, – говорит Кришна, – и не будет негативных последствий». Они часто называют высшим смыслом «Гиты» «долг» или абстрактно говорят о «преданности Богу» за миллион миль от самих себя – «ради объективности». Нет, Кришна не учит, что высшим принципом является абстрактное исполнение долга ради долга или безликая любовь к абстрактному Богу. Кришна говорит: «Предайся Мне. Я – Верховный Господь, стоящий пред тобой». Это послание всему человечеству. Таков настоящий

смысл «Бхагавадгиты». Лишь поглядите, как они всё перекручивают и извращают смысл в угоду своим личным предпочтениям. Если бы они этого не делали, то увидели бы себя в ярком свете самосознания, и им пришлось

бы отказаться от услаждения чувств, от представления

о себе как о господах и от своей неутолимой жажды умствования.

Была своего рода рукопашная схватка с профессором бихевиористской психологии в Уошбернском университете

Топики. Он был молод, одет как хиппи, с большой

90

копной вьющихся волос. Ученый рассказал мне, как они в ходе исследований провели множество экспериментов с крысами: наблюдали, как те реагируют на определенное поощрение. Я сказал, что данные, полученные в результате

опытов с крысами, нельзя применять в отношении людей. Он возразил, что в определенном контролируемом

окружении человеческое поведение тоже предсказуемо:

люди могут быть мотивированы вознаграждением

и вниманием. Я сообщил профессору, что ведическая литература дает нам информацию о живом существе как о душе, удовлетворение которой нельзя оценивать мерками

экспериментов с крысами или контролируемых материальных

условий. Он согласился, что люди отличаются

от крыс, но рассказал, как организм превращается в человека – мол, всё дело в генетике. (Думаю, его идея заключалась

в том, что все, по большому счету, можно контролировать

ради удовлетворения живого существа как бездушной сущности, наделенной материальными желаниями

и страхами; что нужно считать, будто временная жизнь существа – это единственная реальность.)

Этот ученый отвергал возможность доказать существование

души. Я сказал, что ее можно воспринять сознанием.

Он сказал, что сознание не является признаком души. Я сказал, что является и что можно правильно воспринять

душу, когда чувства очищены, и что это научно. Он заметил, что это не наука, а философия. Я сказал, что да, это философия, но не сентиментальная вера. Во время

разговора ученый ел жареный картофель, и я заметил, что его поведение основано на вере в то, что он не станет

жертвой пищевого отравления. Он сказал, что тут нет веры, что это многократно проверено на опыте, что это обычное дело. «И все же, – сказал я, – вы верите. А мы верим

в Кришну. Мы можем посредством научного метода бхакти

увидеть, что есть душа, и этому учит «Бхагавадгита

». Многие психологи интересуются высшим сознанием,

лежащим за пределами области восприятия чувств, – познанием Я. Именно этому учит «Бхагавадгита»».

91

4 октября 1974

Нельзя сказать, что я постоянно испытывал затруднения

в процессе преданного служения, но в этой книге я пишу, в основном, о трудностях, так что надо понять, зачем

я это делаю. Я пишу это для себя, чтобы эти записи помогли мне стать удовлетворенным и послушным духовному

учителю. Поэтому зафиксированные на бумаге мысли,

одолевавшие меня, когда я непосредственно служил Прабхупаде в качестве его секретаря, имеют ценность. Перечитывая их, я могу оценить свое нынешнее состояние