–  Нет, стихи чудесные! Для меня это дорогой подарок. Мне никто еще не писал стихов,- оживленно проговорила Надя и улыбнулась мне так, что у меня снова появились проблески надежды.

–  Это интересно, - сказала я, все еще притворяясь.

–  Не только интересно, но и необычно. И знаете, я получила стихи накануне дня своего рождения. Я хочу пригласить автора на семейный вечер…

–  Но вы говорите, что не знаете, кто автор?

–  Вы автор! Не отпирайтесь. Некоторые из стихов вы мне читали зимой, помните, на поляне?

–  Надя…

–  Я никогда не поверю, что такие стихи можно писать от нечего делать, - заявила она.

Отпираться дальше я не мог.

–  Простите мою неумную затею. Я не в силах был скрывать… Вы все понимали, вы все видели… К тому, что написано в стихах, я не могу больше ничего прибавить… Вы обиделись на меня?

–  Что вы?

Я робко взял ее руку и пожал. Надя не пыталась высвободить ее. Это придало мне уверенности, и я сказал, что давно люблю ее Она ответила, что и я давно нравлюсь ей, а весной в парке, когда я оставил ее с Николаем, она окончательно поняла, что любит меня.

Все как сон. Несколько минут назад я был убежден, что с отправкой стихов я похоронил последний проблеск надежды.

До полуночи мы ходили по скверику, сидели на скамейке. Потом я проводил ее домой. На лестничной площадке мы условились о встрече. Я робко привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй получился неловким, и мне стало совестно. Первый раз я целовал губы девушки.

В общежитие я шел пешком, ощущая на губах сладость первого поцелуя.

Вспомнил о Николае. Каково-то ему будет, бедняге? Что я скажу ему? Скрывать от него, что она любит меня, - нечестно. В душе пробудилось угрызение совести. Выходит так, что свое счастье я строю на несчастье друга. Но разве моя вина, что Надя свой выбор остановила на мне? Мне жаль его, стыдно перед ним, будто я у него похитил самое дорогое.

Добрался до общежития уже на рассвете, когда над Москвой занималась заря. Рассчитывал застать Николая в постели, и очень удивился, увидев его сидящим за столом. Казалось, он спал, зажав кулаками виски и уперев локти о стол. Волосы всклокочены, лицо хмурое, страдальчески сжаты губы. Я молча смотрел на него, стоя у порога. Он открыл глаза, в них тоска. И даже не глянул на меня, сидел в той же позе.

–  Что-нибудь случилось?
– спросил я. Он поднял голову и начал нервно шлепать ладонью по столу. Неужели он догадывается, где я был? Ну и что ж, пусть догадывается. Не вижу ничего дурного в том, что полюбил девушку и она тоже полюбила меня.

–  Почему ты не спишь? Что-нибудь случилось?

–  Я и так проспал царство небесное, - ответил Николай. Встал и начал ходить по комнате, сунув руки в карманы.

–  О чем это ты?

–  Все о том же, - буркнул он. В его голосе звучали злобные нотки.

Я развел руками.

–  Я тоже не понимаю, откуда у тебя столько притворства, лицемерия, - проговорил Николай, вызывающе глядя на меня в упор.

Меня возмутил его тон, грубые слова. За что он оскорбляет меня?

–  Я попрошу объяснить мне, что все это значит.

–  Ты нечестно, подло поступил по отношению к товарищу.

–  Можно ли все-таки объяснить это?

–  К чему разыгрывать невинность?! Я все знаю. Он видел меня с Надей на улице, когда я провожал ее домой.

–  Тем лучше, если ты все знаешь. Не вина моя, а счастье, что Надя полюбила меня, - сказал я.

–  Да, конечно, - Николай усмехнулся.
– Кто же обвинит тебя, что ты у товарища отбил девушку?! За такие подвиги только похвалят. Вот, мол, молодчина, не растерялся.

Лучше бы он ударил меня.

–  Я не отбивал ее у тебя и не обманывал никого.
– Трудно мне было говорить, стыдно перед ним, будто я действительно совершил подлость.

–  Да, ты действовал очень честно. Разыгрывал перед нею рыцаря, тайком от меня писал ей стихи…

–  В чем же моя вина, если Надя полюбила меня, а не тебя?

Николай вздрогнул, как ужаленный, обжег меня злым взглядом.

–  Я вел себя, как простофиля, а ты пользовался моей доверчивостью и действовал исподтишка, - сказал он.

Мы стояли друг перед другом, глядя один на другого, и, наверное, были смешны в этих позах. Гнев мой сменился чувством неловкости и стыда. Лицо Николая медленно менялось, в глазах погасла злоба.

–  В наш век дико драться из-за женщины. Прости, что нагрубил тебе. Войди в мое положение… - сказал он.

–  Не обижаюсь на тебя. Не спорю, может быть, я поступил по отношению к тебе подло, но сложилось все так…

–  Ладно. Хватит об этом. Прошу только об одном. Если у тебя осталось ко мне хоть немного уважения, никогда при мне не говори о ней, - попросил Николай.