–  А мне почему-то кажется, что ты из меня хочешь сделать домашнюю хозяйку, - чуть слышно проговорила Надя.

У него удивленно приподнялись брови. Он не понимал, почему она пришла к такому выводу, что плохого в том, что он окружает ее заботой, хочет, чтобы она была довольна его семьей, ограждает от всего, что может омрачить ее.

–  Наденька, ты обижаешь меня, - сказал он сконфуженно.
– Я ведь для тебя хочу лучше…

Она задумчиво прошлась по комнате.

–  Я хочу устроиться на работу, - ответила она.

–  Разве тебя упрекают в чем-нибудь?

–  Дело не в этом, Вася. Я не привыкла сидеть дома. Меня угнетает праздная жизнь. Разве у твоих товарищей жены не работают?

–  Тяжело там будет работать. Не надо торопиться. Ты же хотела поступить в заочный институт. Надо хорошенько подготовиться. Я помогу тебе. Работа от тебя никуда не уйдет.

–  Тебе не хочется, чтобы я работала на заводе.

У Нади характер был покорный и ласковый. Она любила Василия и не хотела с ним спорить. Но этот разговор заставил ее серьезно задуматься. Чуткая ко лжи, она в разговоре с мужем скорее почувствовала, чем услышала что-то фальшивое. Что же дурного в том, что ей хочется работать на заводе, а не скучать дома от безделья? В Москве осталась тетя Варя, ей надо помогать, но из заработка Василия она не решалась выкраивать старушке немного денег. Оставить ее на произвол судьбы она не могла.

Надя посоветовалась со свекровью.

–  Что ты, доченька! Осрамить нас хочешь? Нас соседи засмеют. И не думай об этом, - заявила Ефросинья Петровна.

В тот же день за обедом она напустилась на сына:

–  Уж не ты ли заставляешь Надю устраиваться на работу? Этого только нам недоставало.

–  Что ты, мама! Я пытался отговорить ее… Надя сидела, потупив глаза. Иван Данилович косо посматривал то на сына, то на жену. Положил ложку, вытер салфеткой усы.

–  А у тебя что, есть охота работать?
– спросил он невестку.

–  Я хочу поступить на завод. Я ведь техникум окончила, лаборанткой работала, - ответила Надя, ища у свекра поддержки.

–  Ну что ж, хорошее дело надумала. Что толку дома сидеть. От безделья человек портится. В такие годы надо трудиться на производстве, - сказал Иван Данилович.

–  Соседи нас засмеют, что невестка не успела приехать к нам, а мы ее на работу погнали, - заявила Ефросинья Петровна.

–  Пусть дураки смеются, для них законы не писаны, - отрезал Иван Данилович.
– Это дело ее доброй воли. Ежели хочет работать, пускай работает. Одобряю! А нет - пущай дома сидит. Стряпухой будет. Так-то.

–  Или у нас есть нечего? Или мы попрекаем?
– начала было Ефросинья Петровна.

–  Не в этом дело, мать. Надежда - техник. Ее место на заводе, а не у плиты. Ежели бы меня сейчас оторвали от производства, от людей, я сразу бы завял. Вот в чем соль.
– Для большей убедительности Иван Данилович поднял указательный палец.

С чувством благодарности Надя посмотрела на свекра. Он понял ее. Перевела взгляд на Василия. Он нервно постукивал вилкой по скатерти. Наде стало жаль его.

Василий раньше не подозревал, что у Нади за кротостью ее характера скрывается настойчивость. Ему ничего не оставалось, как примириться с тем, что Надя устроилась на работу. Первые дни он опасался, что она, устав на работе, не будет уже той ласковой и внимательной, какой была все время. Но опасения его были напрасными. Надя стала более веселая, подвиж- ная, будто ожила. С работы она приходила довольная, с увлечением рассказывала домочадцам заводские новости, о своей работе, о новых подругах. Работа на заводе давала ей за

день столько впечатлений, что она и дома жила ими.

С работы приходили вместе. Василий снимал пиджак, ложился на диван, и в ожидании обеда читал газету. Надя облачалась в домашний халатик, принималась помогать свекрови.

Однажды в начале зимы солнечным днем Василий и, Надя отправились на лыжах в сосновый бор. Светило неяркое солнце, в его лучах запушенные снегом сосны сверкали хрусталем. В лесу было тихо и торжественно. От мороза и быстрого бега у Нади раскраснелось лицо. В бежевом свитере и красной трикотажной шапочке она под солнцем вся светилась здоровьем и счастливой молодостью. Василий вспомнил подмосковный лес, прогулку на лыжах. Вот такая же она была тогда - веселая, красивая.

–  Надя, помнишь наши прогулки в Москве?
– спросил Василий, идя рядом с нею.

–  Нас было трое. Ты читал нам стихи, - ответила Надя, повернув к нему улыбающееся лицо.

Василию захотелось сейчас повторить московскую прогулку. Он начал читать стихи, которые тогда писал для Нади. Так же, как в подмосковном лесу, они остановились под елью, покрытой снегом. Надя с улыбкой смотрела на него. Вдруг она уронила в снег палку, покачнулась, приложила руку в синей варежке к глазам.