Но своих материнских тревог Ефросинья Петровна не высказывала мужу, а когда тот принимался ворчать на сына, становилась на защиту своего дитяти. Ради одного того, что Василий будет работать в родном городе, жить в отчем доме, она готова простить ему даже плохую жену.

–  Эх, молодежь пошла, - вздыхал Иван Данилович, снедаемый беспокойством.

–  Хватит тебе, ворчун, - говорила Ефросинья Петровна.
– Еще и в глаза не видел невестку, а уже честишь.

Молодых ходили встречать к первому вечернему поезду, а они приехали шестичасовым, и никто их не встретил. Иван Данилович, чисто выбритый, принаряженный, досадуя на сына, что тот перепутал в телеграмме номера поездов, снял уже пиджак и начал развязывать галстук, когда в комнату с двумя чемоданами в руках ввалился Василий. Следом за ним - Надя и Николай. Иван Данилович вместо того, чтобы оставить в покое галстук, который он надевал только в особо торжественных случаях, начал быстро снимать его, но затянул сильнее.

–  Э, черт! Навыдумывают всяких тряпок!
– вместо приветствия проворчал Иван Данилович, в досаде бросил его под ноги.

Ефросинья Петровна, увидев сына и молоденькую невестку, вскрикнула: «Ой, боже!» и заплакала от радости.

–  Мама! Не плачь!
– Василий, бросил чемодан, протянул руки навстречу матери.
– Это моя жена, Надя!

Пока Василий и Надя переходили из рук в руки, Николай стоял в дверях. Он хотел выйти во двор, чтобы не мешать семейной встрече, но в этот момент его заметил Иван Данилович.

–  А, Николай!
– воскликнул он.
– Что же ты стоишь, как сирота казанская?
– Он обнял Николая, поцеловал.
– Ну, как? Значит, тоже к нам работать?

–  Приехал, Иван Данилович, - улыбнулся Николай.

–  Это хорошо! Тоже женился?

–  Не успел.

–  И хорошо сделал, что не успел. А мой, видишь, обабился.
– Иван Данилович плутовато подмигнул, кося глаза в сторону невестки.

Ефросинья Петровна одновременно улыбалась и плакала, и от этого ее добродушное лицо казалось детским.

–  Что же ты плачешь, мама? Радоваться надо, - говорил ей Василий, поглаживая ее мягкие серые волосы, собранные в узелок на затылке.

–  Это я от радости, сынок, - отвечала она, вытирая фартуком мокрое от слез лицо.
– Ах, господи!
– вдруг сказала она, заметив Николая, разговаривавшего с Иваном Даниловичем.
– Ты уж прости меня, старую, совсем растерялась от радости. С приездом тебя, сынок!
– Она взяла его за голову, наклонила к себе, поцеловала.

Николаю сдавило дыхание, защекотало глаза.

Ефросинья Петровна с первого же взгляда оценила невестку и несказанно обрадовалась. Теперь она утрет кое-кому из соседок нос, что каркали, мол, Василий привезет из Москвы кикимору, потому что порядочная москвичка не поедет из столицы к чертям на кулички. Никифоровна так та прямо сказала, что расторопные родители, пользуясь неопытностью паренька, сумели сбыть с рук залежавшийся товар.

ПЕРВЫЕ ШАГИ

На месте пустыря, где несколько лет назад паслись козы, вырос огромный станкостроительный завод. С юга на север в строгом порядке тянулись кирпичные и железобетонные корпуса с широкими проемами окон. Между корпусов - асфальтовые дороги, обсаженные липами и тополями. Территорию завода из конца в конец на две равные половины разделяла центральная дорога, вдоль нее тянулись цветочные клумбы, зеленые кустарниковые бордюры, елочки и березки.

Василий и Николай ходили по заводской территории, знакомились с расположением цехов, любовались продуманной планировкой завода. Николай указал на корпус литейного цеха.

–  Помнишь, мы работали на стройке этого цеха?

–  Помню. Оскандалился я тогда. Завод мне нравится,- ответил Василий. Его радовало то, что в родном Лесогорске прибавилось еще одно крупное производство. Пока он учился в Москве, рабочий поселок разросся в большой промышленный город. Когда только успели выстроить столько заводов и домов!

Николай радовался тому, что в завод вложена и его частичка труда. С легкой грустью он вспоминал, как работал здесь вместе с Дашей. Где она сейчас?

Василия зачислили на должность конструктора, Николая - мастером механического цеха, Брускова, который тоже получил направление на этот же завод, заместителем начальника литейного цеха.

Перед тем, как оформиться на работу, Николай посоветовал Василию:

–  Не лучше ли тебе сначала два - три года поработать в цехе?

–  Нет!
– решительно заявил Василий.
– Конструкторское бюро - это мозг завода.

Он все еще был убежден, что на заводе только конструктором он покажет свои способности. К тому же у него есть кое-какой опыт в этом деле.

Но в первые же дни Василий разочаровался в своих способностях. Получив от ведущего конструктора задание - самостоятельно разработать несколько деталей рабочего узла конструируемого станка, он в душе обиделся, что ему поручили такую несложную работу. Но когда он приступил к делу, сразу почувствовал, что ему не хватает опыта. До головных болей он напрятал память, рылся в справочниках, исписал много бумаги. Обратиться к ведущему конструктору или соседу по столу за советом не позволяло самолюбие. Вдруг они начнут посмеиваться: вот, мол, имеет диплом с отличием, а разобраться в азбучной истине не может.