Эти его слова не вызывают удивления. Наши «Скорые» частенько превращаются в черепах, стоит только назвать по телефону более-менее преклонный возраст больного. Что есть, то есть. Разговаривая с диспетчером, надлежит смело сбрасывать десяток-другой лет, иначе вообще не приедут.

— Пошел в поликлинику анализы сдать, — продолжает громогласно жаловаться Дедушка, как будто это у меня проблемы с ушами. — Тут и прихватило меня. Бах, значит — сахар… Ну что ты будешь делать?

— Упали в обморок? — интересуюсь больше из вежливости, ведь я не врач.

— Спасибо, не перевелись еще добрые люди, позвонили, куда следует, — продолжает Дедушка, проигнорировав или не расслышав мой вопрос. — В ноль три, значит…

Впрочем, возможно, его монолог предназначен для внутреннего потребления, а я просто так, статист…

На сморщенном лице моего нового соседа появляется легкое беспокойство, постепенно перерастает в тревогу.

— Надо бы дочку предупредить! — почти кричит дед. — Чтобы, значит, не волновалась. А то, понимаешь, хватится меня…

Что делать, киваю. Мы вне зоны досягаемости антенн, а телефонные провода, протянутые из Госпиталя, ведут в никуда. Связи нет, как, впрочем, и докторов, но ему эта информация без надобности, Дедушка и так выглядит неважнецки.

— Попробуем позвонить, — заверяю я. Терпеть не могу лгать, да делать нечего. Дедушка сразу успокаивается, видимо решив, что дело в шляпе, возвращается к дочери.

— Она у меня женщина хорошая, добрая, только занятая очень… В «Городских Ведомостях» трудится, главным редактором. Слыхал, должно быть, про такую газету?

Вскидываю изумленно брови, а затем энергично киваю, чтобы он, чего доброго, не подумал, будто я не читаю газет. Честно говоря, так и есть, чтобы следить за новостями, мне вполне хватает Интернета, тем более, что новости в исполнении отечественных телеканалов и печатных таблоидов по формату гораздо ближе к сплетням. «Ведомости», конечно, с недавних пор — исключение, и начхать им на антимонопольные санкции. Мне ли об этом удивительном издании не слыхать? Даже слегка тарабаню пальцами по экземпляру, лежащему рядом.

Похоже, здесь все читают «Ведомости»!

Эта, последняя мысль наполняет меня злой иронией, проецирующейся на лицо кривой ухмылкой.

Может, стоит сходить, поискать киоск с периодикой?

Больница в этом плане, конечно, не вокзал. Впрочем, что-то в Госпитале от него есть, только билеты здесь выдаются явно не в кассах.

Пока я иронизирую про себя, его глаза становятся тоскливыми, как у бездомной собаки. Многие люди на старости лет напоминают разучившихся смеяться детей, мой новый сосед среди прочих.

— Значит, вы с дочкой живете? — спрашиваю, чтобы поддержать разговор.

— С дочкой, — эхом отзывается Дедушка, и окончательно сникает. — Вдвоем, значит остались. Раньше-то мы втроем жили, — добавляет он прежде, чем я успеваю догадаться, разговор свернул в скверное русло, причем, по моей вине. — С дочкой и внуком… Старуха-то, супруга моя, то есть, семнадцатый год, как померла, Царствие ей Небесное…

Его глаза заволакивает пелена, то ли они слезятся сильнее прежнего, то ли старичок беззвучно плачет. Мой иронический настрой испаряется, пропадает, будто солнечный луч, по ошибке коснувшийся земли через просвет между тучами в откровенно ненастную погоду. Похоже, мне предстоит выслушать очередную историю, теперь не сомневаюсь, невеселую. Других тут, в Госпитале, не бывает, мне надлежит свыкнуться с этой аксиомой.

— Душа в душу жили, можно сказать. Внучок мой — парень был хороший, и по дому помочь, и за покупками сбегать, всегда, значит, пожалуйста. И из школы одни пятерки приносил…

Глагол «был» мне категорически не нравится, тошнотворного deja vu пока нет, но его предвкушение уже во рту, кисло-прогорклое на вкус.

— Да, внучок мой не в Этого пошел, паразита. От Этого — никогда помощи не было, одно расстройство, а толку — как с козла молока. Говорили мы дочке со старухой, когда она только под венец собралась, не пара он тебе, ох, не пара. Не нашего поля ягода. Так и вышло. Как в воду глядели.

Под «Этим», как я догадываюсь, он подразумевает зятя. Скорее всего — бывшего, раз живут порознь. Не сложилось. Такое бывает сплошь и рядом.

Неожиданно его изношенная игла перескакивает на другую звуковую дорожку, и я только рад этому.

— Квартиру вот от завода получил. Двухкомнатную. Успел, покуда давали. Пять минут, считай, от проходной. Две лоджии просторные, и вид — любо-дорого глядеть. Я их, застеклил, сосновой вагонкой обшил. Успел, значит, пока средства позволяли, да руки не тряслись.