Так и получилось. Еще минут двадцать она несла эту ахинею. Затем по-делилась планами на будущее. Планами новой жизни - это ее слова. Мне захо-телось спросить: новая жизнь, - это какая? Ведь слово «новый» подразумевает все, что угодно – от рождения ребенка, до посадки в тюрьму. Это всего лишь следующий шаг, а куда - неизвестно, можно только предполагать.

В речи старшей, слово «новый» имело, несомненно, только положительное значение. Дежа вю какое-то. Она опять толкнула речь о планах и светлой пер-спективе – о новом магазине, который будет располагаться ближе. По ее сло-вам, этот проект, как и проект детской площадки, уже подали наверх. Слово «наверх» просто завораживало.

«Наверх» - туда, к тем, кого никогда не видели и не увидят. Эти самые верхние должны одобрить то, о чем им и дела-то нет, и не будет никогда. Тем не менее, наверх так наверх, просто магия какая-то. А потом началось самое интересное.

С чего это началось, если честно, я не заметил. Мое внимание заняла Настя, появившаяся у соседнего дома. Ради того, чтобы ее получше разгля-деть, я даже из кухни в комнату перешел. Она прогуливалась с Ксюшей, ка-тившей перед собой коляску с ребенком и лузгавшей семечки. Я мог бы смот-реть на нее часами, просто вот так сидеть и смотреть, не пошло, не с мыслями как бы скорей затащить ее в постель, а просто смотреть, не отрывая глаз, и любоваться ею. Вот вам и внутренний мир, и одиночество. Стоило ей появиться на горизонте, как остальные вещи становились неважными. Существует только она, и по барабану все принципы, по барабану все… остается только предательское ощущение своей неполноценности и несоответствия ей. Сижу как баран, на уродов смотрю, тоже мне занятие.

Они двигались в сторону остановки. Все дальше и дальше. Как парусник, подхваченный попутным ветром, она все отдалялась и отдалялась от моего взгляда. Дальше, дальше и дальше. И видеть ее становилось все труднее и труднее. «Бегущая по волнам», подумалось мне.

Александр Грин, кажется. Почти Гринин.

А потом она скрылась за домами, и - будто над морем набежали тучи. Та-кая тоска взяла…

Тоска и от того что, собрание это мерзостное продолжалось.

Оказалось, после речи о планах, «ГГГ» объявила сбор денег на ремонт кровли. Поднялся ропот.

– Деньги на кровлю ведь уже собирались? – сказала из толпы женщины в здоровенных очках. Ее поддержала Борец сумо, сказав, что деньги собира-лись не только на это, но и на ремонт швов и на новый асфальт, и на пореб-рик, но ничего так и не было сделано. Сделано чуть-чуть: поребрик у первого подъезда, ещё кучу земли для клумб привезли, да так и бросили. Видимо, жильцы сами должны были делать клумбы? Причем женщина в очках, обра-щалась не к «ГГГ», старшей по дому, а к представителю управляющей компа-нии, стоявшей как изваяние, с листом в руках.

Ропот начал переходить в гам. Грустно и смешно одновременно стало. У нас в квартире тоже швы текли, теперь не текут. Мама напрямую позвонила этой тете с большой попой и пригрозила, что вывесит съемку швов угла в ин-тернете. Быстро сделали. Потом мама рассказывала, как соседка сверху на-ша, та, что сейчас в больнице, которой тоже заделали швы тогда, шушукалась с «ГГГ», оправдываясь, что это мама сама обо всем договорилась. А «ГГГ» - в своем репертуаре - все выставила так: вот, для себя только стараются и все. Нет бы, чтоб для всего дома попросить… Короче, мама и виновата осталась.

– Товарищи, товарищи – начала кричать старшая, встав щитом перед представителем УК. Опять стекло начало шутить, выдавая неправильные об-разы: «ГГГ» казалась неестественно выгнутой вперед, а представитель УК, на-оборот, расплылась вширь.

– Денег недостаточно, - с нескрываемым недовольством, перебивая всех и вся, кричала старшая по дому.
– Подрядчики требуют больше.

И опять, не давая вставить оппонентам слова:

– А сбор денег потому, что часть средств из ремонтного фонда была от-правлена на погашение задолженности изготовителям фигур-гномов и малых форм для детской площадки. Мы включены в федеральную программу, так что не беспокойтесь.

Еще одно умное слово – «федеральная программа». Никто не понимает что это такое, зато звучит хорошо. Тут уже не прикопаешься. Это ведь оттуда – сверху. Хотя не знаю, у меня наверху алкоголик живет.

Недовольству людей не было предела. Кто-то кому-то что-то доказывал и объяснял на пальцах. Другой орал на кого-то, казалось, сейчас крики перерас-тут в лай. Некоторые, также как и тетка в очках, пытались обращаться к представителю управляющей компании, по-прежнему не проронившей ни слова, но все их потуги, словно волны, разбивались об утес, имя которому «управдом».

Только надутый презерватив радостно всем улыбался, покачиваясь на ветру.

– Кроме того, мы вошли в городскую администрацию с ходатайством об установлении на доме номер 5 мемориальной доски. Это…

Дальше я не разобрал, будто бы в том доме жил какой-то герой войны.

«ГГГ» защищала позиции так, как те герои, в честь которых на днях будет установлена памятная доска, защищали свои позиции во время войны. Ни у кого и никогда не набралось бы смелости сказать: «зачем эта доска, заделайте мне крышу». Стыдно.