Мамур похолодел. Нельзя сказать, чтобы он был очень уж труслив, но встретиться с тигром, когда ле­жишь к нему спиной, а ружье заряжено утиной дробью — тут даже у закоренелого злодея дрогнет сердце. Но почему он решил, что это непременно тигр? Смешной вопрос! Кто же еще осмелится щелкать на него зубами?

Шорох приближался, а Мамур лежал как парализо­ванный, не смея даже повернуть головы. Тигр снова лязгнул—теперь уже совсем близко, и понял Мамур; настал его последний час. Единственное, что он еще мог успеть, так это притвориться мертвым в надежде на брезгливость тигра.

Так он и сделал. Набрал побольше воздуха и затаил дыхание — как будто умер. За те мучительные секунды, пока лежал он без дыхания, пронеслась перед ним вся его жизнь. И что же он увидел? Рыб в сетях и зайцев в капканах, падающих на лету птиц и настигаемых пу­лей оленей. Это и была вся его жизнь. И подумал Ма­мур: «Если пощадит, брошу навеки свое злодейское ре­месло, начну новую жизнь!»

И вдруг почувствовал, как кто-то потянул его за са­пог. «Нет не пощадил — начинает!— пронеслось в голо­ве у Мамура. — Так и умру, как последний злодей, с крякалкой во рту!»

— Ты что, спишь?— спросил тигр. Спросил на чис­тейшем русском языке, но это еще ни о чем не говори­ло. Если Мамур умел крякать с утками по-утиному, по­чему бы тигру не научиться говорить по-человечески.

— Я не сплю, я мертвый, дохлый, значит,— хотел сказать Мамур, но крякалка застряла у него в горле и он не сказал это, а прокрякал.

— Вот чудеса! — сказал тигр.— Что это с тобой?

Мамур открыл один глаз и увидел Одарёна. Не по­верил, открыл второй—все равно Одарён. Протянул руку, погладил—не кусается. Видно, и впрямь Одарён.

Он поднатужился и выплюнул, наконец, проклятую крякалку.

— Ты что это?— сказал он человеческим голосом.

— Что?— не понял Одарён.

— Ты зачем подкрадывался?

— Я думал, ты — утка. Давай-ка, думаю, запишу.

— А зубами зачем лязгал?

— Зубами лязгал?— удивился Одарён.

— Конечно, лязгал.

— С чего ты взял? У меня даже привычки такой нет,— сказал Одарён и пришлепнул на лбу комара.

Мамур вздрогнул.

— Вот оно в чем дело!— сказал он.— Это ты кома­ров бил, а мне послышалось — тигр зубами лязгает. Я уж совсем нервный за эти дни сделался. Вот, когти но­шу — на дереве спасаться.

Тут только Одарён заметил на поясе у Мамура кри­вые монтерские когти и засмеялся.

— Тигра можешь уже не бояться.

— Почему?

— Да потому что его нет.

— Куда же он девался?

— А его и не было. Это бедный Равшан, его штучки.

— Да неужели! — сам не свой от радости, крикнул Мамур.

— Точно. Я даже «лапу» нашел, которой он следил.

— Уши надрать бы ему за такие шутки! Это же ху­лиганство — тигром людей пугать.

— Ничего, он сейчас сам ходит дрожит,— ответил Одарён.

29

Злодей Мамур проводил Одарёна до самой тигроловки и тут они остановились, чтобы разойтись каждый своей дорогой. Но они не разошлись, потому что из клетки пахло свежим окороком, и у обоих потекли слюнки

— Он все еще надеется поймать его?— засмеялся Мамур.

— Пока только я один знаю, что тигра нет!— гордо сказал Одарён.

— Вот и хорошо! Пусть думают, будто он есть. Им — тигр, а нам с тобой — каждый день бесплатный обед... Полезай!

Одарён засмеялся.

— Стыдно как-то,— признался он.

— Перед кем стыдно?— удивился Мамур.

— Перед тигром.

— Так его же нет!

— Все равно стыдно. Выходит, мы вроде бы как вместо него. А какие мы тигры?

— Человек — царь зверей. Вы разве не проходили в школе?

В общем, уговорил Мамур Одарёна. Полез Одарён в клетку и вытащил приманку, а Мамур дверцу придер­живал, чтобы не захлопнулась.

— Эх, мне бы тебя в ученики!— расчувствовался Ма­мур,— Я бы из тебя такого... (он чуть было не сказал — злодея) такого натуралиста сделал!

Он отрезал кусочек Одарёну, а сам принялся обгла­дывать окорок прямо с кости, поворачивая его, как на вертеле.

— Вернулся, вернулся! — урчал злодей Мамур.

Одарён огляделся по сторонам, но никого не увидел.

— Кто вернулся?

— Аппетит вернулся! — прорычал Мамур и от жад­ности укусил сам себя за палец.

Разделавшись с окороком, он снял кепку, надергал с макушки волос и стал разбрасывать их вокруг клетки.

— Это тигровая шерсть,— объяснил он.— Ры-ыжий тигр и ры-ыжий я, значит, мы одна-а-а семья-я,— запел Мамур.