Шрифт:
Мы-то знаем, кто этот тигр, но вообразите себя на месте наших героев, которые были уверены, что единственные тигры — они, пусть ненастоящие, но уж какие есть,— и вдруг появляется натуральный тигр. Это была ужасная минута!
— Ты видишь?— тихо сказал Одарён.
— Вижу,— еще тише ответил бедный Равшан.
— Это же тигр.
— А может... может мы уснули, и он нам снится?
— Двоим — один и тот же сон? Ну-ка, ущипни меня.
Бедный Равшан ущипнул Одарёна.
— Ой!— вскрикнул Одарён,— А теперь я тебя.
— Ай!— закричал бедный Равшан.
Тигр повернулся и посмотрел в их сторону. Одарён вспомнил, как Мамур притворялся мертвым, и прошептал:
— Не шевелись! Тигры покойников не едят. Они уже приготовились закрыть глаза, но тут — о, ужас!— тигр встал на задние лапы, а передними поддернул полосатые штаны и тихо произнес:
— Не прячьтесь, я вас вижу!
35
Так встретились три «тигра»— два еле живых от страха, а третий весь исцарапанный, в разорванной пижаме.
И поняли три «тигра»: надо наконец объединиться и действовать сообща. Один тигр — тигр, два тигра — пара, а три — это уже целая стая. Тут уж и настоящему тигру можно дать отпор!
— Вожаком стаи буду я, — сказал бедный Равшан. — Я в этой истории больше всех пострадал.
— Проголосуем,— предложил Одарён. Он не имел ничего против, но считал, что и среди тигров должно быть равноправие.
— Темно голосовать,— возразил бедный Равшан.— Да у них это и не принято. Кто первый сказал, тот и вожак.
— Тогда тебе придется быть самым храбрым,— предупредила Зелёная Чёлка.
— Ты молчи!— рыкнул на нее бедный Равшан.— Нарядиться тигром и бегать по всему лесу искать Мамура — это, по-твоему, храбрость? А если бы он пальнул в тебя?
— Ну и пусть!
Бедный Равшан повертел пальцем возле виска.
— Вот что такое твоя храбрость... А теперь слушайте. Нас трое. Спрячемся в разных местах. Один останется здесь, второй укроется в камышах, третий залезет вон в тот куст. Действовать по моему сигналу. Какой же придумать сигнал?
— Ты закричишь фазаном,— подсказал Одарён.
— Если б я умел!
— Ну тогда зальешься соловьем,— предложила Зелёная Чёлка.
— Нет, лучше я зальюсь... лягушкой,— сказал бедный Равшан.
На том и сошлись. Слово вожака — закон, неважно пропоет он его или проквакает.
36
Тем временем Мамур уже подходил к ловушке, напевая свою злодейскую песенку «Рыжий тигр и рыжий я, значит, мы одна семья». Он убил зайца, и настроение у него было чудесное. У злодеев ведь все наоборот: убил — радость, не убил — горе.
Издалека почуял он запах окорока и облизнулся. Но прежде, чем выйти из камышей, постоял послушал — не грозит ли откуда опасность, что-то подозрительно тихо вокруг. «Да кого мне бояться! — успокоил он себя. Тигра нет, Зелёная Борода без ружья, а раз появилась свежая наживка, значит, и Одарён про меня — молчок».
Следы тигра возле ловушки насторожили его.
— Как же так,— прошептал он,— тигра-то нет... А вдруг этот Одарён нарочно сказал — нет, чтобы он меня врасплох застал? Совсем он мне голову заморочил: то есть, то нет, то есть, то нет... А-а-а,— засмеялся Мамур. — Так это же он их для КОМПОТА отпечатал: давай, мол, лови, меняй почаще наживку. Ай да молодец! Надо будет ему дудку из камыша сделать.
Тут ему почудилось, будто ближний куст шевельнулся и листочки на нем затрепетали (это Одарён задрожал от возмущения). Мамур замер и целую минуту смотрел на этот странный куст.
— Померещилось,— решил он.— Эта нервотрепка с тигром здорово меня подкосила... А вдруг все-таки есть? — снова заколебался он.— Нет уж, как говорится, своя шкура ближе к телу, надену-ка я на всякий случай когти.
Он снял ружье, бросил на землю зайца и, отцепив от пояса свои монтерские когти, приладил их к сапогам. Потом осторожно обошел вокруг тигроловки.
«Вот если бы он полез в клетку! Ну полезай, полезай!»— гипнотизировал его бедный Равшан.
Но, видно, на злодеев гипноз не действует. Засучив рукав, он приник к прутьям и запустил руку внутрь клетки.
И тогда бедный Равшан вспомнил, кто он. Не просто тигр, а вожак. Ему представилось, что все тигры, оставшиеся еще на земле, смотрят сейчас на него и говорят: «Ты должен быть самым храбрым. Храбрее самого храброго из нас!»
И он пополз. Даже не пополз — это было бы слишком долго. Как краб, на четвереньках, боком, выбежал он на полянку, схватил ружье и тем же манером, только еще быстрее, отскакал назад.