хозяйственную и социальную структуру их общин, он имел возможность открыть для себя

духовную сторону человеческого сознания во взаимоотношениях коллектива и личности,

раз и навсегда выяснив ограниченность материалистического подхода социалистов к

человеку и обществу в целом<28>. Вместе с тем, в отличие от Кропоткина, Карелин имел

возможность не только узнать, понять и прочувствовать Россию, как нечто единое целое

во всех ее сложностях и противоречиях, но и гораздо раньше увидеть все отрицательные

стороны революционного пути, усомнившись в идеях, несущих всеобщее разрушение.

Последующая жизнь в Европе, работа в библиотеках, живой интерес к самым

различным проявлениям человеческой мысли и выработанная настойчивым трудом

фантастическая скорость чтения, достигавшая по свидетельствам очевидцев 250 страниц в

час, позволили Карелину за годы эмиграции пройти далеко вперед в своей духовной

35

эволюции. Живая преподавательская, издательская, организационная работа, по-

видимому, привела Карелина к знакомству с французскими тайными орденами, в

результате чего он был принят в Орден тамплиеров, и в 1917 г. на родину вернулся уже не

только анархистом но и эмиссаром Ордена с задачей заложить основы Восточного отряда

тамплиеров в России. Вот почему сейчас можно с уверенностью говорить, что для

Карелина, когда он по возвращении столкнулся с кошмаром красного террора, главной

стала не анархическая, а именно орденская деятельность, для которой анархистские

организации служили всего только полулегальным прикрытием.

Увидев (а еще раньше - предугадав) неизбежность крушения революционных идеалов

общества, Карелин сразу же по приезде принялся за работу, которой пренебрегали

политические партии: за воспитание человека будущего, за перевод революции с пути

бунтов и катаклизмов на путь целенаправленного развития индивидуума, в результате

чего только и возможна последующая эволюция всего общества.

Трагедия старых революционеров, переживших годы революции и гражданской войны,

заключалась в крушении, практически, всех их иллюзий. Народ, на который они молились

и ради которого приносили в жертву не только самих себя, свою жизнь, свое счастье, но

часто и своих близких, подвигнутый на революцию, оказался не созидателем “блаженной

страны”, о которой пелось в их песнях, а всего только взбунтовавшейся белковой массой,

чей убийственный порыв был направлен на уничтожение мозга нации и на

самоистребление. Интеллигенция, продукт тончайшего многовекового отбора общества,

оказалась в стороне от революционного движения именно потому, что сама она была

продуктом не революции, а многовековой эволюции. Будучи хранителем культуры, она

одна могла стать гарантом дальнейшего развития общества. Постоянно обновляющаяся,

вбирающая в себя все лучшие силы других слоев и классов, она никогда не претендовала

на командные высоты, понимая и ценя свою роль “генератора идей”, в результате которых

только и совершается продвижение вперед человечества. Именно эту роль сыграла

интеллигенция как во время “великих революций” в Западной Европе, так в еще большей

степени в постреволюционный период реставрации и начала нового восхождения

общества.

Почему в России произошло иначе? Почему Россия не смогла воспользоваться опытом

своих предшественников, заимствуя лишь отрицательные стороны и ничему не

научившись положительному? Мне кажется, причина здесь одна: отсутствие в России

того самого “просвещения”, охватывавшего все общество в целом, на что с такой

завистью и уважением смотрел русский человек, попадавший в Европу, и о чем, к слову

сказать, у нас совершенно забыли, заменив это емкое понятие техническим термином

“обучение”.

Просвещение предполагает не просто прогресс науки в познании мира и человека, но -

главным образом - восприятие и усвоение плодов этого познания в сознании общества и

каждого человека в отдельности. С одной стороны, это вызывает потребность во

всеобщем образовании народа, а с другой - становится мощнейшим стимулом тех