– - Мама, вымой Веренке волосы, пожалуйста, пока я занята, - попросила Иллина.

– - Я и сама могу!
– возразила я.

– - Верена, я без тебя знаю, как нужно делать. Ты в парадном платье, снять его я не дам, а вымыть волосы, не забрызгав его, ты не сможешь, - раздраженно заметила она.

– - Иллина права. Слушай ее, она тебе плохого не посоветует, - поддержала ее мать.

– - Но...

– - Ты хочешь достойно выглядеть перед приезжими аристократками и не опозорить меня?

Можно подумать, у меня есть выбор!

Пришлось подчиниться. Матушка усадила меня на стул посередине комнаты, заставила откинуть назад голову и стала мыть волосы. Сначала я немного смущалась, не привыкла, чтобы мне прислуживали, но потом стала получать удовольствие. Мамины пальцы бережно перебирали пряди, она осторожно расчесывала волосы, а не драла их, как я. От удовольствия я даже прикрыла глаза. Поливая из ковшика теплой водой, она смыла мыло и осторожно промокнула полотенцем мокрые пряди.

К этому времени Иллина закончила взбивать белки и усадила меня перед зеркалом. Открыв один из многочисленных ящичков, она достала широкую кисточку и шкатулку, внутри которых лежали короткие и толстые палочки с веревочками на концах, напоминавшие коклюшки для плетения кружев. Спрашивать, что это и для чего они нужны, я не стала, опасаясь опять попасть в глупое положение. По одной пряди, тщательно смазывая волосы взбитыми в густую пену белками и расчесывая их, сестрица накручивала волосы на эти деревянные палочки, закрепляя их завязками, чтобы они не размотались раньше времени. Эта процедура заняла массу времени, под конец которой я почувствовала чудовищную усталость. Но на этом мои мучения отнюдь не закончились.

Пока Иллина занималась моими волосами, мама растопила печь в комнате. Обернув простыней, чтобы не запачкать платье, меня заставили сесть на маленькую скамеечку перед огнем. Как оказалось, для того, чтобы волосы быстрее высохли. Затем эти мучительницы принесли с кухни отруби, несколько огурцов, баночку меда и еще что-то, что просто не удалось рассмотреть, поскольку оборачиваться мне было строго-настрого запрещено. За моей спиной что-то натирали и смешивали.

Пока длилось приготовление, я чуть не задремала, но меня растолкала сестрица со словами:

– - Не спи! Я сейчас тебе буду делать маску, чтобы вернуть нормальный цвет лица. Посмотри на себя, на кого ты похожа. Разве можно себя так запускать?

– - А в чем дело?
– пожала я плечами.
– Лицо как лицо.

– - Все обветренное, загорелое.

– - Ну и что, лично меня все устраивает.

– - Будем приводить тебя в должный порядок, - заключила она. С этими словами она приподняла за подбородок голову.
– Вот так и держи, пока я не закончу.

Она взяла протянутую матушкой миску. Краем глаза мне удалось углядеть, что в миске лежат распаренные отруби. Вот эти отруби она зачерпнула рукой и стала накладывать толстым слоем на мое лицо, оставляя свободными только круги вокруг глаз и рта. На попытку возразить против принимаемых ими мер, мне было велено молчать, не то хуже будет. Поскольку я не представляла, что может быть еще хуже, то решила больше не провоцировать родственниц и молчать. Как оказалось, я рано обрадовалась, так как в дополнение на веки мне положили кружочки свежего огурца, а губы намазали смесью, напоминающую по вкусу творог с медом. Я с трудом удержалась, чтобы не облизать губы, и лишь строгое предупреждение Иллины пресекло мою попытку полакомиться.

В таком виде я просидела примерно полчаса, прежде чем было принято решение смыть с меня этот кошмар. За это время отруби на лице подсохли и, когда они начали отчищать их с лица, мне показалось, что с меня живьем сдирают кожу.

– - Ай! Мне же больно!
– закричала я.

– - Терпи!
– услышала я в ответ.

Но отскоблить маску никак не удавалось. Тогда матушка ошпарила полотенце кипятком, отжала его, чтобы убрать лишнюю влагу, и положила на мое лицо, сказав, что под паром маска отстанет быстрее. Моего мнения, конечно, никто не спросил. Когда, наконец, от отрубей удалось избавиться, Иллина обтерла мне лицо кусочком льда. Я была даже не в состоянии удивиться, откуда она его взяла. Затем легкими движениями намазала крем, судя по баночке тот самый, из цветков белой лилии, готовить который она мне помогала.

– - Ну вот, теперь ты намного больше похожа на человека, чем ранее. Теперь займемся руками, - с этими словами она сунула мои руки в миску с какой-то желеобразной массой.
– Пока кожа рук получает необходимое питание, я займусь макияжем.

Тут же на свет появились какие-то щипчики, кисточки, баночки, пузырьки и еще множество вещей. Вооружившись одними щипцами, Иллина стала безжалостно выщипывать мне брови, ругаясь, когда я вздрагивала от боли. Несомненно, палачи обошлись бы гораздо гуманнее! После того, как закончила дергать волоски на бровях, она круглой щеточкой намазала брови и ресницы сурьмой. Губы накрасила карминной помадой, скулы - такого же оттенка румянами. Вымыв руки, мне вручили бархатную тряпочку и велели полировать ногти.

Наконец мне разрешили отойти от печки и пересесть на стул у зеркала. Взглянув на свое отражение, я просто не поверила своим глазам - такой красивой я себя не представляла. Увидев мое удивление, Иллина удовлетворенно улыбнулась:

– - Сейчас уложу тебе волосы, и ты вообще себя не узнаешь.

Она стала по одной разматывать палочки, а я внимательно следила за ее действиями. Волосы повисли колечком. Я разочарованно вздохнула, мысленно представив на своей голове прическу, похожую на овечье руно. Но Иллина несколькими движениями расчески придала волосам вид изысканных локонов, спускающихся водопадом по спине и плечам. Постепенно количество деревяшек уменьшилась, а прическа приобрела несвойственную ей ранее пышность. Когда не осталось ни одного нераспущенного колечка, сестра еще раз расчесала всю массу волос, приподняла их, открыв шею, свернула элегантным узлом и высоко заколола красивыми шпильками в виде звездочек, предварительно выпустив несколько локонов на висках.