Рустам подносил чай, разливал, подавал пиалы, улыбался старшим. Не догадывался, что старшие, не

сговариваясь, пришли к выводу: выскочка, интриган.

– Уважаемые господа!
– торжественно произнес Саид Мубошир.
– Пожалуйста, угощайтесь.

И все наперебой стали протягивать руки к широким блюдам, приглашая друг друга.

– Пожалуйста!

– Пожалуйста!

Тонкий серпантин нарына заскользил из пальцев в бульон. Пошли по кругу чашечки с приправами -

гранатовым соком и уксусом.

Угощение затягивалось.

Деловая часть сегодняшнего собрания была более краткой. Распределяли портфели министров

легко. Для каждого вроде нашлась подходящая должность в новом правительстве. Человек, получивший

должность, принимал поздравления, но нередко в то же время думал: «Обидели! Самые жирные куски -

казна, земледелие, вода, хлопковая промышленность, железная дорога - себе захватили!..»

Должности поменьше, менее доходные, вроде министерства просвещения, достались молодым и

промотавшимся людям.

Саид Мубошир произнес речь, призвал к сплочению.

В деловой разговор не ввязывался большой немецкий гость. Рустам переводил речи, представлял

новых министров. Капитан Дейнц протягивал руку, пожимал ладони. Слабые, крепкие - всякие.

С обеда, сославшись на дела, Дейнц ушел. Его присутствие немного сковывало курбаши, баев,

торговцев. Громко втягивая бульон с длинным серпантином нарына, подгоняя его кусочками лепешки к

краю касы, министры чавкали, хвалили хозяина, забыв о делах.

Почти в полночь подали плов. Золотистые горки на больших глиняных блюдах - ляганах венчали

хорошо прожаренные куски, аппетитные косточки. Кости предназначались для уважаемых людей. Один

мосол положили перед Саидом Мубоширом.

Мосол лежал крупный, покрытый мясом. Стукни мослом по ладони, и из него выпадет жирный,

дрожащий мозг. Все члены правительства, хотя и не были голодны, невольно косились на эту кость.

Камень пролетел над головой и глухо стукнулся, потонув в пыли. За ним - второй. Махмуд-бек

прижался к забору. Тени метнулись в переулок. А Махмуд-бек даже и не пытался достать оружие.

Неужели опять люди Саида Мубошира?

Махмуд-бек перешел пустынный Фруктовый базар. Одинокий сторож молча посмотрел вслед хорошо

одетому господину. У горок дынь спали крестьяне, завернувшись в свои лохмотья. Обязательно у каждой

горки - мальчишка. С детства ребята привыкают к делам, готовятся заменить хилого, больного отца или

деда.

Чайхана была уже закрыта. Махмуд-бек постучался. Хозяин вначале недовольно поворчал, но, открыв

дверь, отступил с поклоном:

– Пожалуйста, господин.

Вероятно, у Махмуд-бека был довольно растерянный вид.

– Что случилось?

Махмуд-бек стоял перед человеком, который многое знал. Выслушав гостя, он возмутился:

– Я разбужу работника. Он проводит вас. Одному нельзя ходить.

Но прежде чем пойти за работником, хозяин усадил Махмуд-бека.

– Теперь можно не только подозревать. Это они. Точно.

– Кто?
– не понял Махмуд-бек.
– Люди Мубошира?

– Нет, другие, - твердо сказал ферганский чайханщик.

В среде бедных эмигрантов давно зрело недовольство своими лидерами. До бедняков все-таки

дошли слухи о новой жизни на родине. Светлые головы сами пришли к выводу: баи и курбаши ни к чему

доброму не приведут.

96

Чайханщик слышал угрозы в адрес Курширмата и Махмуд-бека. Но не придал этому значения. Сейчас

он возмутился:

– Вот что затевают, нищий сброд!

А Махмуд-бек спешил поделиться этой радостью с Аскарали.

Тот был тоже доволен.

– Приятно, что люди начинает все понимать. Однако будь осторожен. Особенно сейчас. Не хватает в

последние дни получить удар, да еще от друзей.

Последний день...

С утренним караваном Аскарали уходил в другую страну. Об этом пока никто не знал, кроме Махмуд-

бека. Завтра на рассвете узнает хозяин и несколько постояльцев, которые только и заняты тем, что

следят за чужой жизнью.

– Ты покинешь город в крайнем случае через два дня. В крайнем случае, - подчеркнул Аскарали.
– Не