Эти «они», неизвестные, непонятные, не на шутку встревожили главаря туркменской эмиграции.

Расмус не выдержал, сообщил в Берлин о готовности нескольких басмаческих соединений вступить

на территорию советских республик Средней Азии. Указал предполагаемую дату.

Надо было реабилитироваться. Провал следовал за провалом. Особое неудовольствие Берлин

выразил в связи с арестом нового туркестанского правительства, высылкой немецких специалистов,

сорвавшей комплектование десантных отрядов.

На это? раз Берлин поблагодарил Расмуса за подготовку новой операции и согласился с

ориентировочной датой вторжения банд Ишана Халифы на территорию Советского Союза. Предлагалась

любая помощь. В случае удачного начала операции немецкая авиация доставит оружие и боеприпасы.

Банды Ишана Халифы должны были вызвать панику в глубоком тылу Советской страны, нанести удар

по ряду промышленных предприятий, терроризировать население.

Расмус пока не праздновал победу. Опытный разведчик понимал, что до этого часа еще далеко. И

когда личный посыльный Ишана Халифы сообщил о переносе встречи с сотниками, Расмус

насторожился. Если в тщательно разработанный план вносятся коррективы, это ничего хорошего не

сулит. Тем более появление гонца-туркмена на городской квартире Расмуса могло быть вызвано только

чрезвычайными обстоятельствами.

Расмус принял решение на встречу не ехать.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Вернувшись на Родину, я часто вспоминал свою юность...

Когда вышел первый номер нашей комсомольской газеты «Ёш ленинчи» («Молодой ленинец»), мне

было семнадцать лет. Стоял февральский серый день. Лениво падал влажный снег. Кто-то ворвался в

полутемную комнату общежития и крикнул:

– Ребята, вышла наша газета!

Мы зажгли лампу. Наклонились над развернутой газетой. В комнату набились студенты. Мы вслух

читали короткие информации, стихи.

А через два года в этой газете было опубликовано мое первое стихотворение. Институт торжествовал.

Каких только я не слышал слов! На комсомольском собрании так и заявили:

– Родился новый замечательный поэт! Мы ждем от него...

Всего ждали от меня... Никто, разумеется, не знал в институте, в Самарканде, о моей подготовке к

выполнению важного задания.

Я ушел в страшный лагерь озлобленных людей.

Из Парижа лидер туркестанской эмиграции Мустафа Чокаев дал указание разыскать меня в странах

Востока.

И меня «разыскали»...

НЕОБЫЧНАЯ РАБОТА

Шамсутдин отчаянно хлестал коня. До встречи с Аскарали оставались сутки. Но Шамсутдину хотелось

как можно раньше сообщить неприятную весть. Махмуд-бек учил, что такие вести надо доносить

быстрее. Можно принять меры. Даже спасти жизнь.

Аскарали ждал в пограничном городке. Вчера он доложил Центру о предстоящем вторжении Ишана

Халифы в республики Средней Азии. В сообщении не было главного - точной даты и количества

всадников.

Аскарали ждал Шамсутдина. Но по расстроенному лицу он сразу догадался: что-то случилось.

– Садись, друг.

Аскарали привык к коротким разговорам. За свою жизнь на чужбине он много раз встречал вот таких

запыленных, усталых людей, которые прятали глаза, топтались у порога.

– Садись, садись. Тебе надо выпить чаю. Я все сделаю.
– Он не обратил внимания на протестующие

жесты Шамсутдина.
– Берды сбежал?
– удивительно спокойно спросил Аскарали.

– Нет. . Его убили.

– Люди Ишана?

– Да... Убили на дороге. Встретили и убили. Голову увезли Ишану.

Аскарали понимающе кивнул.

– Деньги были с ним?

Шамсутдин кивнул.

– А Халназар?

– Его тоже убили. Вчера. И голову тоже увезли к Ишану.

– Значит. .
– Аскарали хотел подыскать слово, чтобы не обидеть Шамсутдина.

– Все!
– махнул рукой Шамсутдин.
– Все!

113

– Так не бывает. .
– по-прежнему спокойно заметил Аскарали.
– Ешь. Отдыхай. И мы сейчас что-нибудь

придумаем.

Аскарали за ужином говорил о каких-то пустяках. Об этом грязном, небольшом городке, о скудном