священнослужителям и торговцам, к тем, кто мог оказать помощь в подготовке крупной авантюры или

обычного убийства.

Цепи и стражники не мешали подбирать проводников и сколачивать новые шайки. Вождю племени

или главарю банды достаточно было кивнуть головой, сказать два-три слова, как решался самый

сложный вопрос. И в чьих-то руках оказывались десятки, а то и сотни людей. Иногда надо было

заполучить только одного ловкого храбреца, который, минуя все пограничные заставы, мог бы двинуться

в любую соседнюю страну.

Подкупленные стражники с безразличным видом наблюдали за базарной сутолокой, изредка

поворачивая голову на звон цепей. Кто-то из мелких заключенных тянул руку к прохожим. Степенные,

состоятельные, за кем и надлежало строго следить, сидели спокойно. Они наслаждались хорошей едой

и короткой беседой со своими родными, близкими.

Шамсутдин не мог привыкнуть к этой обстановке. Он старался не смотреть на потемневшие, худые

руки Махмуд-бека. Кажется, если Махмуд-бек сожмет покрепче пальцы, то протащит их через наручники.

Но в тюрьме умеют подбирать цепи. Наручники у этих цепей слегка сплющены, а разогнуть металл ни

у одного из заключенных не хватит сил.

Шамсутдин притронулся пальцами к металлу и покачал головой.

Махмуд-бек улыбнулся:

– Крепкие, мой друг. Очень крепкие. Износу им нет.

– Ничего...
– ободряюще сказал Шамсутдин.
– Всему бывает конец.
– Но сам отвернулся, чтобы не

выдать волнения. Сытые, довольные стражники, соблюдая договоренность, уже спрятав деньги, не

видят, не замечают Шамсутдина.

– Надо ехать к Аскарали...
– сказал Махмуд-бек.

Шамсутдин продолжал рассматривать базар, стражников. Начался серьезный разговор. Шамсутдин не

должен пропустить ни одного слова.

– Ишан Халифа получил оружие. Он встречается с немцами.
– Махмуд-бек назвал поселок.
– Там в

доме есть слуга. Он родственник главаря банды. - Махмуд-бек кивнул на одного из заключенных. -

Запомни имена.

Шамсутдин развернул узелок перед Махмуд-беком, подвинул мясо, лепешку:

– Ешьте, господин.

Махмуд-бек отломил кусочек лепешки.

Махмуд-бек не представлял, что в тюремную камеру, к людям, закованным в цепи, будут поступать из

всех уголков страны и даже из соседних стран такие обширные сведения.

Одни заключенные хвастались своим влиянием и делами, силой своего племени или банды. Другие -

проклинали тех, кому недавно служили, из-за кого попали в тюрьму.

Долго молчал низкорослый, с гнилыми зубами заключенный. Он ложился лицом к стене, по-

мальчишески подогнув ноги, и замирал. Он мог так лежать часами. Но однажды при упоминании имени

Ишана Халифы он вздрогнул и даже на миг приподнялся. Это движение заметил Махмуд-бек. Заметил

злые, прищуренные глаза.

Расположить к себе этого бандита было нелегко. Тот не доверял людям. Сжавшись, он зло косился на

Махмуд-бека, отворачивался в сторону: редко кто переносил запах гнилых зубов.

Махмуд-бек несколько раз отдавал ему лук, советовал, как лечить зубы и десны. Однажды в

разговоре бандит стал яростно проклинать Ишана Халифу. Дважды из чужой страны он перевозил ему

оружие. На третий раз попался... А «святой отец» ничего не делает, чтобы спасти его. Даже ни разу не

прислал хорошей, вкусной еды.

Бандит слишком много знал о жизни Ишана Халифы, о его врагах и друзьях.

Значит, зашевелился Ишан Халифа - главарь туркменской эмиграции…

Ишан Халифа любил власть. И муфтий Садретдин-хан не смог подчинить его своей воле, сделать

исполнителем своих планов.

Сколько эмигрантов по первому приказу Ишана Халифы могли вскочить на коней? Сотни. Пока об

этом никто не знал, но в маленьких становищах, в эмигрантских поселениях ждали такого приказа. А в

лохмотьях старой одежды, под истертыми паласами, в овечьих загонах лежали аккуратно смазанные

винтовки, сабли, клинки, маузеры.

109

Несколько раз местные власти пытались вести переговоры с Ишаном Халифой. Но он прикидывался

невинным, святым человеком, озабоченным судьбами своих земляков. Ишан Халифа начинал