жаловаться на условия жизни, призывал в свидетели аллаха, который, к сожалению, мало обращает

внимания на верных мусульман.

Участок государственной границы со Страной Советов контролировался Ишаном Халифой. В начале

тридцатых годов его отряды не раз прорывались на советскую территорию.

Ишан Халифа хорошо разбирался в политической обстановке, знал о дружеских взаимоотношениях

восточных стран с Советским Союзом.

Немцы вели войну против Советской страны. Ишан Халифа решил воспользоваться таким удобным

моментом. Именно теперь его всадники могли вскочить на коней.

Махмуд-бек не спеша отламывал кусочки лепешки.

– Слушай...
– говорил он.
– У туркмена Берды была небольшая шайка. Это трусливый человек, хотя

физически сильный и жестокий. Он - вспыльчив. В такую минуту трусость исчезает. Он может сделать что

угодно, становится опасным. - Махмуд-бек взглянул на шумную толпу, которая двигалась мимо, и

продолжал: - Слушай... Берды как-то нагрубил Ишану Халифе. Тот ничего не прощает. Он решил убрать

Берды. Но убийца не смог справиться с Берды. Этот, самый Халназар явился к Ишану Халифе и

доложил, что его приказ выполнен...

Махмуд-бек заметил Фариду. Женщина стояла за повозкой и ждала своей короткой минуты.

Шамсутдин перехватил взгляд Махмуд-бека.

– Она пришла.

– Вижу...
– коротко ответил Махмуд-бек и продолжал: - Берды скрывается в поселке, в двух днях езды

от становища Ишана Халифы. Что он задумал? Никто об этом не знает. Наверное, решил отомстить.

Однако чего-то выжидает. Или боится. Нужно встретиться с Берды. В крайнем случае с Халназаром. Мы

должны знать день и час, когда Ишан Халифа соберет своих сотников. Всех сотников.

– Узнаем, господин...
– пообещал Шамсутдин.

– Мы должны узнать, с кем из немцев связан Ишан Халифа.

– Хорошо, господин.

– И еще. Помни, что Берды опасен, что Ишан Халифа ненавидит муфтия Садретдин-хана и его людей.

– Да, господин...

Шамсутдин посмотрел на руки Махмуд-бека. Наручники все-таки держатся на них. Держатся...

– Я пойду, господин.

– Ты все запомнил, Шамсутдин?

– Все, господин.

– Немедленно разыщи Аскарали. Все передай…

Шамсутдин поклонился. Он не успел повернуться, как к рядам заключенных, не замечая встречных,

добежала женщина, придерживая край черного платка и прикрывая лицо, молодое, красивое, хотя уже с

первыми, ранними морщинками.

Шамсутдин ехал в одно из туркменских становищ.

В пустыне по вечерам было уже холодно. Пока ветер лениво ползал у ног, словно набирал силу, потом

все решительнее начинал метаться рядом с путником.

Приземистые домики с загонами для овец, с обязательными шаткими столбиками дыма были видны

издалека. Порывистые ветры проносились мимо поселка, крутили песок, вырывали с корнем

порыжевшие кусты, швыряли их под стены сжавшихся домиков.

Разыскать в таком поселке нужного человека не представляло большой трудности. В первой же

кибитке сообщили, где остановился туркмен.

Шамсутдин повел коня за собой. У входа в дом был вбит единственный колышек. Шамсутдин

осмотрелся - ни деревца, ни изгороди.

Привязав коня за этот колышек, Шамсутдин рукояткой плетки постучал в дверь. Послышалось

ленивое рычание пса. Потом тяжелые шаги...

В таких поселках обычно люди не закрывают дверь. Значит, Берды все-таки боялся непрошеных

гостей. Хозяин, сопя и ругаясь, открыл дверь. Он удивленно посмотрел на Шамсутдина и, не здороваясь,

спросил:

– Что тебе надо?

Не обращая внимания на такую встречу, Шамсутдин приложил руку к груди и вежливо поклонился.

– Ну?

– Я из города к вам...
– сказал Шамсутдин.

Берды испуганно отшатнулся.

– Ты перепутал, джигит. .
– растерянно прошептал он.
– Тебе нужен другой человек.

– Мне нужен Берды-ага...
– сказал Шамсутдин.

Сколько таких людей встречал Шамсутдин за последнее время! Вначале они были страшными,

гордыми, независимыми, а потом от одной фразы хватались за сердце или начинали ползать на коленях.

– Берды, Берды...
– продолжал испуганно шептать хозяин дома.
– Какой Берды?