жду со дня на день. Мне ведь ее с Кавказа присылают,

из Баталпашинской. Далековато...

— Знаю, касатик, знаю. Не о том речь, живи себе на

здоровье. Будут деньги — уплатишь, не будут — так про-

живем. Бог милостив. Скоро пенсион за мужа получу,

царство ему небесное. Ты вот на себя-то погляди, худой

какой стал, одни глаза горят... Кашляешь ночами. При-

шлют деньги, справь себе бобриковое пальто на вате.

— У меня ведь бурка есть, — возразил Коста.

— И-и, сынок! От нее одна только красота днем да

страхота ночью, прости меня господи... Береги себя, ка-

сатик. Питер тебе не Кавказ: морозы ноне будут лю-

тые...

Благодарным взглядом посмотрел он ьслед старушке.

Подумал: «Подарю ей пуховый платок, как только про-

дам картину».

Через несколько минут хозяйка услышала громкий

смех квартиранта и с тревогой заглянула в его комнату.

Коста лежа читал только что опубликованную в

«Вестнике Европы» статью о новых произведениях Щед-

рина.

Снова скрипнула дверь — вошел Андукапар. В обли-

ке его было что-то детское, даже смешное. Лицо малень-

кое, словно приплюснутое сверху. На коротком носу —

очки. Улыбка застенчивая и несколько удивленная.

— Салам, Коста!

* А г у и д а — героиня нартского эпоса.

23

— А! Здорово, дружище! Раздевайся, садись побли-

же к печке. Слушай внимательно и не дыши!

Уже вслух он продолжал читать статью о преиму-

ществах «благосклонной легальности и благожелатель-

ного произвола».

— Ты послушай только. Девиз Тверской губернии:

«Жмите из нас масло, но только по закону...» А вот об-

разец либерализма тверских урядников.— Коста спрыг-

нул с кровати, принял ложно-торжественную позу де-

кламатора.

— Запоминай, Андукапар, кто, по мнению Салтыко-

ва, властвует над нашими думами: «Негодяй — власти-

тель дум современности. Породила его современная

нравственная и умственная муть, воспитало, укрепило и

окрылило современное шкурное малодушие... Ограни-

ченность мысли породила в нем наглость; наглость,

в свою очередь, застраховала его от возможности каких-

либо потрясений...»

Сел на кровать, положил журнал на колени.

— Только теперь я понял по-настоящему Салтыкова-

Щедрина. Какая благородная смелость! Вот у кого надо

учиться!

На добром лице Андукапара под нависшими бровями

хитро сузились глаза.

— Хорошо, Коста. Но всякое подражание этой сати-

ре неизменно ведет в Сибирь...

— Почему же?

— Один умный человек говорил так: «Михаил Евгра-

фович Салтыков сослан в Калугу, а подражатели его,

пожалуй, поедут дальше». У него ведь громкое имя и к

тому же особый дар делать двустороннюю вывеску —

явную и скрытую. Он умеет прятать кое-что между

строчками. А ты?

— Правду говоришь. «История, одного города»—

великолепная сатира на всю русскую монархию. Но...

знаешь что? Я не пойму — вы как будто бы все сговори-

лись и прочите мне ссылку. Приятель мичман то же са-

мое вещал...

— Потому, Коста, что мы любим тебя, как родного

брата, и желаем, чтобы ты поехал из академии в Рим на

казенный счет, а не в Сибирь...

— Тоже на казенный счет?!

Друзья рассмеялись.

24

— Покажи, Коста, что рисуешь, — попросил гость.

— Да вот, те же «Дети-каменщики»...

Снял белую простыню с неоконченной картины.

— О! — воскликнул в восторге Андукапар. — Какие

глаза у собаки! Как у человека. Мальчишка с молотком

в руке хорош. Голопузый тоже симпатичный. Это где-то

в наших краях—точно! Клянусь аллахом, картину мож-

но за триста рублей продать. Вот тебе и капитал на уче-

ние.

Андукапар помолчал, продолжал смотреть на кар-

тину.

— Так. Значит, собака с человеческими глазами —

добрый и верный друг; Понятно. А там вдали кто с пал-

кой? Кажется, нищий. Неподалеку удобная коляска

какого-то местного богатея. Правильно я прочитал твою